Новый Завет,
как известно, состоит из двадцати семи коротких текстов, написанных на
греческом языке, обобщенно называемых «книгами».
Четыре первые
«книги» называют Евангелиями, потому что каждая их них несет евангелие — благую
весть о Боге, явившем Себя в Иисусе Христе ради «искупления человечества».
Евангелия
приводят Слова Христа и рассказывают о Его делах, но едва ли могут быть названы
биографией в современном смысле слова, т. к. освещают лишь последние два-три
года жизни Иисуса, в основном последнюю неделю, непосредственно
предшествовавшую Его смерти. Их нельзя назвать «жизнеописанием» Христа, скорее
всего это связанная с Ним благая весть, предназначенная для народов,
различающихся между собою традициями и точками зрения.
Полностью
Новый Завет был закончен около 100 года от Р. X., но по существу большинство
его текстов уже было готово за двадцать—сорок лет до этого. Большинство современных
ученых так установили даты написания четырех Евангелий: от Матфея 85-90 гг., от
Марка 65 г.,
от Луки 80—85 гг., от Иоанна 90-100 гг.[1].
Синоптические
евангелия — условное название, которое дал первым трем Евангелиям Грисбах,
расположивший в своем издании (1774-76) их текст в виде синопсиса.
Для
синоптических Евангелий характерны:
а) сходный в
общих чертах порядок повествования, отличающий их от 4-го Евангелия,
б) общность
содержания и
в) общность
лексики.
Как было
отмечено исследователями, около 91% текста Марка совпадает с Матфеем и Лукой
(50% для Матфея и 41% для Луки).
Только 60
стихов Марка не имеют параллелей в других синоптических Евангелиях.
В свою
очередь, в Матфее и Луке содержится ок. 200-220 параллельных стихов, отсутствующих
у Марка (т.н. двойная традиция).
117 стихов
обладают значительным сходством; в других же случаях наблюдаются определенные
лексические различия.
Примерами
«немарковых параллелей» у Матфея и Луке являются Мф 8:5-10,13 и Лк 7:1-10.
Ряд рассказов
и речений есть только у Матфея (212 стихов) и только Луки (214 стихов).
Некоторые
тексты у Матфея и Луки почти дословно повторяют друг друга (напр., Мф 3:7-10 и
Лк 3:7-9); другие же тексты различаются в способах выражения.
Например у
Матфея, о блаженных говорится в третьем лице, а в Лк – во втором; Матфей
постоянно пользуется понятием «Царство небесное», которое у Луки заменено на
«Царствие Божие».
Композиционные,
содержательные и лексические различия связаны со средой и временем их
возникновения, а также с индивидуальными оттенками богословия каждого из евангелистов
Сходство же их обусловлено общими источниками письменными и устными и ролью
древней досиноптической традиции [2].
Итак, в состав
Нового завета входят четыре евангелия, помеченные именами Матфея, Марка, Луки и
Иоанна.
Однако
некоторые специфические черты их содержания, религиозно-философских идей, даже
фразеологии побуждают разделить их на две группы: первые три и четвертое.
Первые три
евангелия по материалу своему довольно близки друг к другу. Между ними есть
много противоречий, но в общем ход изложения совпадает. Это дало основание именовать
их синоптическими, т.е. совпадающими, сводящимися воедино. Четвертое же
евангелие, приписываемое Иоанну, стоит особняком и по ходу изложения, по
освещению фактов, по литературной манере резко отличается от синоптических.
У синоптиков
Иисус – человек с определенной земной биографией. Он родился, правда, необычным
путем, но в жизни ведет себя, как человек: страдает, испытывает голод и жажду,
подвергается искушениям, иногда пугается, впадает в уныние, обращается к богу с
мольбами и просьбами. В евангелии Иоанна Христос – это логос, слово божье,
существовавшее предвечно и только таинственным путем воплотившееся в человека.
Синоптики уделяют главное внимание биографии Иисуса, Иоанн же преимущественно
передает его проповеди, длинные и туманно-мистические. Даже церковь не может
ничего извлечь из евангелия Иоанна для обоснования факта исторического
существования Христа. Другое дело – синоптические евангелия. Здесь дается как
бы подробная биография человека Иисуса, причем говорится об определенных
исторических датах, о царствовании императоров, в действительности занимавших
римский престол, об иудейских царях, действительно существовавших и царствовавших,
о римских чиновниках, которых история знает по вполне достоверным сообщениям
ряда исторических памятников [3, 214].
Как и
указывалось выше, три евангелиста — Матфей, Марк и Лука представляют материалы
необычайного сходства. Оно начинается уже в общих чертах плана трех произведений,
проступает затем в одинаковой группировке ряда рассказов, хронологии,
топографии, наконец, оно поражает текстологическими совпадениями целых отрывков
и глав. При этом особенно рельефным становится отличие их от четвертого
евангелия, в котором хронология, география событий, философско-религиозные идеи
и тому подобное представлены иначе.
Все эти
вопросы, вполне отчетливо вставшие еще перед исследователями XVIII в., получили
наименование синоптической проблемы. В конечном счете в этой проблеме, в уяснении
причин существенного тождества и во многих разделах сходства между первыми
тремя евангелиями и коренного отличия их от четвертого кроется разгадка
процессов формирования раннехристианской литературы вообще.
Впервые
синоптическая проблема как научная была сформулирована только в XVIII в.
До этого
авторитетом в европейском христианском обществе пользовалось источниковедческое
высказывание блаж. Августина, который здесь опирается на Предание. В трактате
"Согласование евангелистов" блаж. Августин пишет, что наши Евангелия
написаны в той последовательности, в которой они стоят в каноне, а более поздние
Евангелисты знали сочинения более ранних и использовали их в своей работе. С
тех пор точно была сформулирована теория "взаимного пользования", в
частности, блаж. Августин считал, что Евангелие от Марка – это сокращенный
вариант Евангелия от Матфея [4].
Изучение всех
трех евангелий позволило исследователям провести некоторую систематизацию.
Материалы были определенным образом рассортированы и разложены по «полкам».
Таким образом,
к одной группе были отнесены тексты, общие для всех трех евангелий. Вторая составилась
из материалов, сходных у Марка и Матфея, но отсутствующих у Луки.
В третью
группу попали параллелизмы у Марка и Луки, отсутствующие у Матфея.
Для
исследователя каждая из этих групп и каждое произведение в отдельности —
сложный клубок исканий, проблем, решений. Тут и вопросы авторства
(соответствуют ли имена авторов, которыми они обозначены, исторической
действительности?), и вопросы относительной хронологии (в той ли
хронологической последовательности они были написаны, как это представлено в церковных
изданиях Библии?), и вопросы абсолютной хронологии (когда каждое из них увидело
свет?), и вопросы источников (откуда брались те сведения, которые там
приводятся?), и многие другие.
Необходимо
сразу же отметить, что не все вопросы могут считаться решенными. Ряд проблем
все еще остается открытым ввиду недостаточности материалов, которыми сейчас
располагают исследователи[5].
Синоптическая
проблема не является чисто академической, отвлеченной: изучение ее помогает
уяснить сущность Благой Вести, как она отразилась у боговдохновенных составителей
Евангелий.
К
синоптической проблеме тесно примыкают проблемы датировки и атрибуции первых
трех Евангелий.
1. Содержание и
основные вопросы синоптической проблемы.
Содержательное
и композиционное сходство между тремя первыми Евангелиями очень велико. Общая
композиция у них такая: Рождество и детство Спасителя, проповедь Иоанна
Предтечи и Крещение Господне, пост и искушения, начало общественного служения и
призвание первых четырех апостолов, далее деятельность Господа в Галилее,
путешествие в Иерусалим, последний путь в Иерусалим, жизнь в Вифании и в
Иерусалиме перед страданиями (Страстная седмица), предательство. Тайная вечеря,
страдания, Воскресение, явление Спасителя и Вознесение.
Этот общий
план у разных синоптиков освещается несколько по-разному; мы знаем, например,
что у Евангелиста Марка о Рождестве ничего не сказано, повествование начинается
сразу с проповеди Предтечи. Но в любом случае Рождество и детство Спасителя
предполагаются по Марку: Господь Иисус Христос истинный Человек (как и у прочих
Евангелистов-синоптиков), и такой Человек должен был, конечно, родиться.
Эти явно
неслучайные совпадения заставляют предположить наличие литературных связей
между Евангелиями, т.е. эти совпадения объясняются не просто согласием Евангелистов
между собой, а наличием каких-то литературных связей – вот с чего началось
изучение и сама постановка синоптической проблемы.
Особенно ясно
синоптическая проблема проступает по контрасту, когда мы сравниваем
синоптические Евангелия с Евангелием от Иоанна.
Итак,
детальное изучение синоптической проблемы Евангелий поставило важный вопрос об
их связи друг с другом. Данная проблема определяется следующими основными
факторами:
1. Сходство в расположении материала.
Все эти
Евангелия имеют одну общую историческую структуру. Они начинаются с крещения и
искушения Иисуса; они описывают, различаясь только в деталях, общественное
служение в Галилее; все они представляют исповедание Петра в Кесарии Филипповой
как поворотный момент в служении; все они описывают последнее путешествие в
Иерусалим, суд, распятие и воскресение. Кроме того, большая часть евангельского
материала одинакова во всех трех Евангелиях.
2. Сходство стиля и формулировок.
Многие
разделы Евангелий отличаются не только сходством содержания, но и лексики.
Примеры такого лексического сходства можно найти в следующих эпизодах:
исцеление прокаженного (Мф. 8.1 и далее; Мк. 1.40 и далее; Лк. 5.12 и далее), вопрос
о власти Иисуса (Мф. 21.23 и далее; Мк. 11.27 и далее; Лк. 20.1 и далее), части
эсхатологического поучения (Мф. 24.4 и далее, 15 и далее; Мк. 13.5 и далее, 14
и далее; Лк. 21.8 и далее, 20 и далее), и просьба Иосифа Аримафейского отдать
ему тело Иисуса (Мф. 27.58; Мк. 15.43; Лк. 23.50).
3. Сходство только между двумя Евангелиями.
В некоторых
случаях разделы, имеющиеся во всех трех Евангелиях, обнаруживают более тесное
сходство стиля и формулировок в двух Евангелиях по сравнению с третьим, и это
имеет значение для определения их происхождения и связи.
Особенно это
касается Евангелия от Матфея и от Луки, которые содержат значительную часть
общего для них обоих материала, опущенного у Марка. Большая часть этого
материала представляет собой учение Иисуса и очень незначительная
-повествования Что же касается общего материала во всех трех Евангелиях, то сходство
его у Матфея и у Луки часто касается формулировок (Ср. Мф. 3.7-10; Лк. 3.7-9,
где речь идет о проповедовании Иоанна Крестителя; Мф. 6.24; Лк. 16.13, о
служении двум господам; Мф. 11.4 и далее; Лк. 7.22 и далее, содержащий ответ
Иисуса на вопрос Иоанна Крестителя; Мф. 23.37-39; Лк. 13.34-35, описывающий
плач Иисуса об Иерусалиме) [6].
4. Различия.
На фоне этой
общей идентичности, местами переходящей в дословную цитацию, представляются
загадкой различия между синоптиками, как значительные, так и едва уловимые.
В одних
разделах, содержащих одинаковый материал, лексическое сходство очень
незначительно, тогда как в других отражена совершенно разная историческая ситуация.
Исцеление слуги сотника, например (Мф. 8.5 и далее; Лк. 7.1 и далее), не только
стоит в другой последовательности в двух Евангелиях, но и описания его отличаются
друг от друга. Повествования о Страстях в трех Евангелиях, хотя и стоят в одной
последовательности, тем не менее очень отличаются в деталях и формулировках.
Выделяя
различия синоптических Евангелий, стоит отметить следующие факторы:
1) Неодинаков порядок описания мн. событий. Напр., последовательность искушений
Господа в пустыне в Лк иная, нежели в Мф. В Лк проповедь Христа в Назарете
отнесена к началу Его служения (4:16 сл.), а в Мф (13:54 сл.) и Мк (6:1 сл.) –
к более позднему периоду.
2) Одни и те
же речения Спасителя нередко помещены в различный хронологический контекст.
Например, обличительная речь в Мф (23:37-39) произносится Христом в дни
Страстной недели, а в Лк (13:34-35) – гораздо раньше.
3) Некоторые,
по сути дела тождеств. рассказы и речения переданы у синоптиков неодинаково: с
разной степенью детализации, с введением или опущением ряда подробностей. Порой
их отличает стиль, количество слов, структура.
4) Есть
незначительные различия, которые несут определенную смысловую нагрузку, напр.,
в рассказе о богатом юноше (Мф 19:16 сл., Мк 10:17 сл., Лк 18:18 сл.).
Именно эти
различия уже во 2 в. вызвали к жизни евангельские гармонии. Однако научно-историческое
и богословское исследование синоптической проблемы не может ограничиться лишь
гармонизацией текстов; оно стремится выяснить причины того, что разделяет и
объединяет синоптиков. Если Матфей был очевидцем евангельских событий, почему Марк
и Лука, не принадлежавшие к кругу непосредственных учеников Христовых,
позволяли себе отступать от его повествования?
Пользовались
ли синоптики общими источниками письменными или источником?
Что обусловило
сходство Евангелий: устное церковное Предание или письменные досиноптические
документы? Кто из синоптиков писал раньше? Служило ли первое по времени
Евангелие образцом для последующих евангелистов? Если служило, то почему они иногда
меняли то, что в нем находили? Чем объясняются расхождения евангелистов как в
деталях, так и в больших разделах Евангелий? Если Марк пользовался Матфеем, в
чем причина опущения им таких важных разделов, как, например «Нагорная
проповедь»? Если Матфей пользовался Марком, то откуда он брал материалы,
отсутствующие у Марка?[2]
Эти и многие
другие подобные вопросы составляют главное содержание синоптической проблемы.
2. Эксплицитная
стадия разрешения синоптической проблемы.
Краткий обзор
основных теорий.
Попыток
решения синоптической проблемы в истории было немало.
Если исключить
частные остроумные предположения, а говорить лишь о стройных, законченных
теориях, то их можно насчитать около 20-ти. Но из них в библ. науке широкое
признание получило лишь меньше половины.
Около 400 года
блаж. Августин написал специальный труд «О согласии евангелистов», в котором
высказал теорию о взаимозависимости синоптиков.
По его мнению,
первым было написано Ев. от Матфея, а прочие евангелисты либо сокращали его,
как ев. Марк, либо добавляли собств. материал из Предания, как ев. Лука.
В новое время
эту концепцию в разных вариантах защищали Муретов М.Д., Франц Делич, Цан,
Шлаттер, Б.Батлер и др.
Их оппоненты
указывали, однако, на малую вероятность того, чтобы один евангелист, зная текст
своего предшественника, мог допустить такие пробелы и расхождения, какие
имеются, напр., в первых главах Мф и Лк.
Рассмотрим
основные теории предлагающие разрешение синоптической проблемы:
А) «Гипотеза первоначального Евангелия».
Первое решение проблемы связи синоптических Евангелий. В 1778 Лессинг
написал работу (изданную посмертно), которая наметила письменного теорию
Протоевангелия.
Лессинг, исходил из предположения, что наши Евангелия являются разными
переводами или извлечениями из арамейского Евангелия Назореев, которое по
свидетельству Иеронима употреблялось в секте назореев в IV в [6].
Он предположил, что синоптики исходили из существовавшего в их время,
но позднее утраченного еврейского (сиро-халдейского) текста. Сходство и
различия между синоптическими Евангелиями обусловлены тем, что евангелисты пользовались
этим Протоевангелием каждый по-своему [2].
Итак, близость объясняется общим источником. Спрашивается, как
объяснить различие? Различие между синоптическими Евангелиями эта теория
объясняет тем, что синоптики использовали разные части прото-Евангелия и
по-разному перевели их.
В XIX в. эта теория теряет влияние, так как она оказалась непригодной
вот в каком отношении: с ее помощью не удавалось объяснить известные черты
сходства и различия между существующими греческими текстами [4].
Эта теория была затем развита довольно сложным и искусственным путем Эйхгорном,
по мнению которого, не только девять Евангелий произошли от первоначального
арамейского Евангелия (которое он считал апостольским черновиком для наставления
учителей), но и синоптические Евангелия представляли собой окончательную стадию
этого литературного процесса.
Б) «Теория фрагментов».
Неудовлетворительный характер решения синоптической проблемы Эйхгорном
заставил Фридриха Шлейермахера выдвинуть другую, хотя и ненамного более удовлетворительную
гипотезу получившей название «Теории фрагментов».
Так, в начале XIX в. немецкий ученый Шлейермахер опубликовал работу о Евангелии
от Луки, где утверждал, что ап. Лука пользовался не прото-Евангелием (или даже
не протоевангелиями) — письменным источником или источниками, которые
охватывали всю жизнь Господа Иисуса Христа, а большим числом письменных
сочинений, каждое из которых объединяло несколько фрагментов. Шлейермахер
предположил существование этих письменных фрагментов – не прото-Евангелия (единого
источника, из которого все потом черпали), а именно нескольких фрагментов,
которые впоследствии были объединены.
По мнению Шлейермахера, эти сочинения были написаны для
раннехристианских общин, которые нуждались в сведениях о жизни и учении Господа
Иисуса. Среди их авторов, по его мнению, были и свидетели земной жизни
Спасителя (в частности, апостолы), а читатели и собиратели этих сочинений могли
уже подбирать письменные фрагменты по некоему объединяющему принципу — жанровому.
Один собирал речи Господни, другой — чудеса, третий — притчи и повествования,
относящиеся к Страстям и т.д. И вот этот ученый-протестант безапелляционно
заявляет, что Евангелист Лука был лишь собирателем уже имевшихся текстов,
которые он переписывал без всяческих изменений. Это свое заключение он выводит
из пролога Евангелия от Луки, в котором Евангелист заявляет о своем намерении
по порядку начать писать об известных событиях — о событиях жизни Господа
Иисуса Христа, поскольку другие уже такой труд предприняли. Таким образом, для
этого мнения вроде бы есть основание.
Позднее Шлейермахер распространил свою гипотезу и на все прочие
синоптические Евангелия, которые он именует "суммирующими" и тем
самым противопоставляет "биографическому" Евангелию от Иоанна. Таким
образом. Евангелист Иоанн – биограф, а все остальные – просто систематизаторы
[4].
Эта теория долго не продержалась по той же причине, что и теорию устной
традиции – с ее помощью невозможно объяснить многочисленные черты такого
фундаментального сходства между синоптиками.
Основной слабостью этой гипотезы является отсутствие каких бы то ни
было следов таких ранних записей и неспособность объяснить множество аналогий в
синоптических Евангелиях, и не только в словаре, но и в последовательности
событий. Однако нельзя не видеть важности этой теории, так как она имеет много
общего с некоторыми методами "истории форм". Можно сказать, что она
явилась предпосылкой для появления других видов теории фрагментов в попытках
разрешить другие новозаветные проблемы.
В) «Теория устного предания».
В период появления необходимости изучения Нового Завета Г. Гердер
выдвинул гипотезу о том, что в основе синоптического материала лежало устное
предание.
Вскоре после этого, в 1818
г., И. Гизелер предложил своего рода прототип устной
теории, согласно которому апостольская проповедь приняла форму одинаковых
устных преданий, которые затем составили основное устное Евангелие.
Это устное Евангелие сохранялось на арамейском языке, но нужды миссии к
язычникам потребовали перевода его на греческий язык.
Это основное первоначальное арамейское Евангелие и его греческий
перевод стали затем основным источником для трех евангелистов, каждый из
которых использовал его по-своему. 'Так, Матфей составил подлинно палестинское
Евангелие, Марк модифицировал, а Лука следовал Павлу. Литературное различие
между ними обуславливается литературными возможностями и способностями каждого
писателя. Между этой и последующими устными теориями имеется некоторое
сходство, но здесь надо отметить одно важное между ними различие. Гизелер оспаривал
возможность систематического заучивания на память, на чем Весткотт, например,
делал особый акцент.
Формулировку устной теории, предложенную Весткоттом, можно считать
классической.
Данная теория имела много сторонников, особенно среди противников
немецких теорий источников, господствовавших в его время [6].
Основные идеи
его теории можно кратко изложить следующим образом:
1. Так как
евреи не записывали своих преданий, едва ли это делали христиане. Литературные
еврейские предания с их большим акцентом на устной передаче, как главном
образовательном средстве, заставляли Церковь предпочитать устное обучение
письменному, а это значит, что устная форма существовала длительное время.
2. Так как
апостольский круг состоял главным образом из проповедников, а не писателей,
запись устных преданий началась не сразу.
По этому
поводу Весткотт замечает, что, с одной стороны, работа проповедования отнимала
у апостолов столько времени, что исключались какие бы то ни было литературные
методы пропаганды, а, с другой стороны, по своему образованию и культуре эти
люди не подходили для выполнения этой задачи, даже если и признать их
возможности. Тем не менее, Весткотт считает, что это нежелание сразу же записывать
евангельский материал в дальнейшем сыграло огромную роль, так как "сама
форма Евангелий определялась только учительным опытом".
3. Так как
Евангелия появились вследствие необходимости в них в общине, основное внимание
естественно было направлено на те повествования, которые больше всего
использовались в апостольской проповеди, и это объясняло большое место, которое
отводилось повествованиям о Страстях и Воскресении. Это же относится как к свидетельству
Деяний, так и к Посланиям.
4. Весткотт
утверждает, что свидетельство Отцов Церкви подтверждает устную теорию.
Папий,
например, сам явно отдавал предпочтение устному свидетельству и, очевидно,
отражал значительно более раннюю тенденцию. Кроме того, по его свидетельству,
Марк записал то, что он услышал от Петра.
5. Признавая,
что Евангелие от Марка, благодаря своей "живой простоте", было
"самым непосредственным изложением евангельского предания", которое
явилось общей основой всех остальных Евангелий, Весткотт считал Евангелия от
Матфея и от Луки своего рода редактированием простого повествования. Евангелие
от Матфея сохранило еврейскую форму предания, а Евангелие от Луки представляет
собой греческую форму.
Развивая
дальше теорию Весткотта, Ветцель и Райт внесли важные в нее модификации. Так,
Т. Ветцель разработал теорию, согласно которой один апостол (Матфей) записал
устные наставления. В результате постоянного повторения этих наставлений
предание приобрело определенную форму. Слушатели передавали предание в
полученной ими форме и часто делали заметки на память.
Такие заметки
были впоследствии использованы при составлении повествований, о которых говорит
Лука в своем предисловии, а использование их писателями синоптических Евангелий
объясняет, по мнению Ветцеля, сходство и различие в их повествованиях.
Другая
модификация теории Весткотга была предложена Райтом.
По его мнению,
Петр, будучи в Иерусалиме, давал устные наставления на арамейском языке, а Марк
был его переводчиком для греко-язычных людей. Наставленные таким образом люди
становились учителями других Церквей. В то же самое время в Иерусалиме появилось
другое собрание материала, которое Райт назвал "Логиа" (Logia).
Он объясняет
общую структуру повествований твердым порядком последовательности событий с
целью их лучшего запоминания.
Он также полагает,
что устное Евангелие было разделено соответственно еженедельным церковным
чтениям. Эта идея находит подтверждение в гипотезах о связи между Евангелиями и
лекционариями.
Большинство же
ученых отвергает устную теорию на следующих основаниях:
1. Трудность в связи с последовательностью повествований. Большинство ученых
считает, что едва ли точный порядок событий и во многих случаях точно те же
слова могли сохраниться в устном виде в формах, в которых они записаны в канонических
Евангелиях.
Трудность в
связи с последовательностью повествований. Большинство ученых считает, что едва
ли точный порядок событий и во многих случаях точно те же слова могли
сохраниться в устном виде в формах, в которых они записаны в канонических
Евангелиях. По мнению Весткотта, "весь период по существу схватывает одно
время, не разделенное по годам или праздникам, и все евангельское повествование
отличается расположением материала не столько по временным периодам, сколько по
группам событий".
2. Считается,
что использование письменного источника является более убедительным объяснением
сохранения последовательности повествований. Эта линия аргументации приобретает
особый вес в свете развития теории приоритета Евангелия от Марка. Если
евангелисты использовали только устное предание, то тогда труднее объяснить их
возвращение к твердому порядку изложения, после того, как они от него отошли
[6].
3. Сторонники
теории приоритета Марка пришли к выводу, что устная теория не может объяснить,
почему Марк опускает большой материал поучений, который ввели, каждый
по-своему, в свои Евангелия Матфей и Лука. Так как Весткотт считал, что
Евангелие от Марка было написано первым, то необходимо объяснить, почему в нем
пропущен материал поучений. Этот довод против устной теории основывается на
том, что любая теория, которая утверждает, что Матфей и Лука использовали
Марка, едва ли может объяснить этот факт. Литературная критика обычно объясняет
эту проблему тем, что Матфей и Лука пользовались письменным источником
("Q"), которого Марк не знал. Другим предположением является то, что
если Марк написал свое Евангелие первым, то он предпочел повествовательный
материал поучениям и поэтому предоставил последний записать другим
евангелистам. Иными словами, его пропуск материала поучений ослабляет вескость
устной теории только в том случае, если считать, что Марк записал несколько
отрывков из устного предания. Но это условие не столь убедительно, если целью
Марка было выдвинуть на первый план повествование, что он и сделал несомненно с
большим мастерством.
перейти к продолжению
