В ходе компиляции в Библии появились такие нюансы и такие
многозначности, что полученный текст вполне можно приравнивать к тому,
что называют "таинственным текстом древних мудрецов". Не отсюда ли эта
самая многозначная таинственность некоторых книг Библии, чем не
отличаются другие древние книги не библейских древних мудрецов? Очевидно
именно отсюда, потому что эпически звучащая торжественной
многозначностью Книга Бытия как раз и является самым сильным примером
компиляции.
Эта книга, самое начало Библии, – составлена из целых
трех различных источников в IV веке до нашей эры. При этом неизвестными
составителями все сведения о Сотворении мира были разбиты на разные по
объему куски, из которых вновь составился один текст.
Причем все
три источника три составные части Бытия являются изначально совершенно
независимыми повествованиями. Одно из них относится к концу VI до нашей
эры, и получило название Жреческий Кодекс (или Священнический Кодекс).
Вторые два написаны одно израильскими, а другое иудейскими священниками в
то время, когда государство евреев распалось на два этих враждующих
царства – Израиль и Иудею. Иудейский источник получил название Яхвист,
потому что Бог в нем назывался именем Яхве (Иегова), а израильское
повествование названо Элохист, так как Бог в нем упоминается под именем
Элохим. Причем самым невразумительным по методу составления
скомпилированной Книги Бытия представляется то, что за основу взят
Жреческий Кодекс, написанный на 300 лет позже, а более ранний Яхвист его
только дополняет. Это говорит о том, что составители вообще не отдавали
приоритета более древним текстам, что, в свою очередь, говорит о том,
что сделанное сегодня у них считалось более правильным, чем сделанное
ранее, что присуще всегда тому настроению, с которым человек создает
что-то для современности, а не ищет истины для вечности в древности,
когда предполагаемому какому-то предку известия могли попадать в голову
напрямую от Бога. То есть, те, кто составлял Ветхий Завет, наоборот
считали, что более ранние авторы были менее правы, чем они, что
подтверждает нашу мысль об их отношении к писаниям не как к Голосу Бога.
Если некая группа товарищей смело выбрасывала, как ненужное, что-то из
самих источников Книги Бытия, то почему мы должны со священным трепетом
относиться к каждой букве из того, что в нем осталось для нашего
пользования по их барскому выбору?
Впрочем, они были люди
неглупые, и мы не должны быть глупее их не только потому, что должны
доверять их более близкому пониманию "святости" источника текстов, но и
потому, что у трех независимых повествований о Сотворении не может быть
единого источника в виде одного Бога. В этом случае следует признать,
что Бог, или как сеятель разбрасывал в давние времена сведения о Начале
мира, или признать, что источников этих повествований должно быть
столько же, сколько было самих самостоятельных повествований. Если
возложить эту ответственность на Бога, то это будет совершенно
неправильно, потому что все три повествования различаются не только
важными деталями, но и самим временным периодом, который отражают в
себе. Бог мог бы быть щедрым на информацию, но Он не мог быть
непоследовательным в ее составляющей части. Поэтому источники Библии
следует искать где-то глубже во времени, а не глубже в мистическом.
Долгое
время, наоборот, искали только в мистическом, вопреки всякой логике,
потому что Библия считалась самой древней книгой на земле, и никаких
письменных источников до нее человечество не знало в такой
систематизировано законченной форме. Однако в 1872 году разразился гром
среди ясного неба – была открыта цивилизация шумеров! Расшифрованные
таблицы Месопотамии позволили прочитать книгу, которая написана намного
раньше Библии, и в которой содержатся сведения, в деталях описывающие
историю о Потопе и многое другое из того, что есть в Библии. Это был
эпос о Гильгамеше. Стало ясно тем, кто не боялся разочарований привычных
стереотипов, что Библия списана с шумерского эпоса. Это был тяжелый
удар. И от него оправились не все, а многие и не оправились до сих пор,
делая вид, что никакого Шумера вообще не было и никаких книг,
соответственно, которые навеяли собой библейские темы, также сроду не
было. Легко это пережила только Христианская Церковь, которая с самого
начала интуитивно не пропагандировала чтение Библии простым народом (а
папство вообще противодействовало изданию Библии для повсеместного
чтения), поскольку мудро решила, что Голос Божий следует слышать за
самими словами, пересказывающими услышанное от Него, а не в прямом
изложении этого пересказа. Но и Христианская Церковь не заостряет на
этом особенно своего внимания – сильны традиции считать Библию
боговдохновенной книгой полностью в том её составе, который когда-то
церковью был определен, как приписываемый Моисею и пророкам. Вносить
поправки в традиции не считается особо необходимым, но и активной
пропаганды Ветхого Завета в христианстве нет – умная Церковь подает его в
изложениях своих специалистов по толкованию, но не призывает его читать
в запой самостоятельно. Но и не препятствует. Обходит проблему.
Нам
нет нужды совершать этот маневр, и мы посмотрим – сколько в Книге
Бытия, самой величественной части Ветхого Завета, от шумеров или, может
быть от других источников?
Начнем с главного – история об Адаме и
Еве явно перекликается с шумерским мифом о боге Эа и богине Нин-ти.
Дело в том, что в языке шумеров (который, как мы знаем, самый
многозначный из всех языков), слово "ти" означает сразу и "ребро" и
"давать жизнь". Ну, вот такой язык, что поделаешь! Богиня Нин была
создана великим шумерским богом воды Эа с чисто хирургической целью –
она должна была исцелить боль в его ребре. Богу проще создать себе
индивидуального костоправа, чем записываться в регистратуру и брать
талончик к хирургу на "после обеда". Называться богиня Нин после этого
стала Нин-ти, что означает "Госпожа ребра", но что может одновременно в
бесподобном шумерском называться и "Госпожа жизни". Видно, кто-то
понимал правильно ее название, а кто-то и слишком широко, потому что в
библии теперь совершенно нелогично общему повествованию о первых людях
Бог сначала создает мужчину и женщину одновременно, а потом вдруг из
ребра Адама создает Еву, чье имя на еврейском означает "дающая жизнь",
то есть является подстрочным переводом с шумерского "Нин-ти". Что же
произошло? А произошло то, что авторитетный знаток шумерской литературы
Самуэль Крамер назвал "одной из первых литературных ошибок, которая
укоренилась на века". Один переводчик перевел в трогательной истории об
излечении бога Эа имя лечащего врача, как "госпожа ребра", а другой,
того же заведующего кабинетом, обозначил как "госпожа жизни", и в итоге
получились две разные истории о сотворении человека, которые,
встретившись на компиляциях в Книге Бытия, создали эту непонятную
легенду о каком-то повторном создании сотворенной уже однажды до этого в
одно время с Адамом Евы из ребра первого мужчины. Составители Книги
Бытия уже давно забыли о шумерах, поскольку и в еврейскую культуру
когда-то эпос о Гильгамеше попал уже через десятые руки, возможно даже
без ссылки на источник, поэтому, не владея языком источника, они сочли
за лучшее оставить оба варианта перевода, соединив их в одном
повествовании о Сотворении человека, невзирая на то, что в этом не было
никакой разумной последовательности событий. Вот яркий пример достоинств
компиляций, где две версии события не составляют собой одной версии при
своем соединении, а сохраняют их различный смысл в некоем искусственно
многоплановом изложении в виде нелогичной общей версии.
Как
видим, история об Адаме и Еве – это всего лишь перепутанное изложение на
заданную тему, а не прямое откровение. Кроме того, не уходя далеко от
этой истории, следует сказать, что Эдем, или рай, как иногда называют
место, где обитали первые люди вместе с Богом, также заимствован у
шумеров, которые первыми сказали о "золотом веке", когда не было
болезней, тяжелого труда, горя и смерти. Причем, шумеры поведали о
находящемся на Востоке (!) "саде богов"! И здесь все напрямую слизано с
шумеров! От шумеров эти сведения перешли к египтянам, которые дополнили
характеристику этого времени еще и понятиями об отсутствии страха,
ужаса, несправедливости и уточняли, что это были времена "предвечных
богов". Поэтому, говоря о том, что понятие "предвечный", то есть "до
времени", пришло из Библии, надо быть осторожнее – в любой момент можно
нарваться на упоминаемое уже нами возможное хамство какого-либо
невоспитанного знатока, который беспардонно может заявить, что этим
понятием вовсю оперировали еще в Египте. Самое непростительное, что
можно вменить всем этим неинтересным сухарям, знающим историю древности,
так это то, что они всегда пользуются действительными фактами. Видно
наслаждение испытывают от вида честных мучений тех, кому хочется, чтобы
Ветхий Завет был первым и единственным источником земной мудрости.
Но
он, этот источник в виде Ветхого Завета, далеко не первый, потому что
даже понятие о первичном океане первозданного хаоса – шумерское
достижение. Увы. Кроме того, число "двенадцать", под которое все
настолько подгоняется в Ветхом Завете – шумерское число. Именно это
число было положено шумерами в основу своей математики. И тут прямой
источник опять намного древнее самой Библии.
Так же от шумеров
взято и количество праотцов (первых глав рода человечества). Шумеры,
несмотря на исчисление дюжинами, назвали их количество равным десяти.
Библия повторила это в точности. Сама библейская идея о том, что эти
праотцы жили несравненно дольше, чем нынешнее племя людей, также взята
от шумеров, у которых эти "десять древнейших царей" жили по 400 тысяч
лет. Библия просто приблизила сроки их жизни к более скромным рекордам –
в пределах одной тысячи лет.
Многие знают, что библейские
пророки видели возле Бога в своих видениях четыре существа – крылатого
быка, орла, крылатого человека и крылатого льва. Пророки и здесь
подкачали. Конечно же, в жизни львы не летают, размахивая крыльями, не
говоря уже о быках, и этого они в реальной жизни видеть не могли, и дело
всего лишь в том, что именно так выглядят астральные боги
шумеро-ассирийской культуры: Мардук – крылатый бык, Набу – крылатый
человек, Нергал – крылатый лев и Нинурта – орел, которые, чего уж там
особо подчеркивать, громко и не таясь, были озвучены намного более
древней цивилизацией, чем время написания Библии. Выходит, что даже
пророки брали образы своих видений из культур, за тысячелетия
предшествующих им по времени.
А вот жил в Шумере Саргон I,
Эламский царь, и жил он а-а-а-ж в 24 веке до нашей эры. Жил он себе и
никому не мешал этим фактом до той поры, пока в раскопанных глиняных
таблицах мы не прочитали о нем интересную сказку – младенцем он был
положен по рождении в корзинку и пущен по реке. Его подобрали, и
впоследствии он стал царем. Многим хочется, чтобы этот Саргон вообще
никогда не жил, потому что тогда можно было бы считать историю про
Моисея хоть сколько-нибудь правдой, несмотря на всю её детскую
нелепость. А теперь нельзя – эта история всего лишь пересказ легенд тех
мест о царе Саргоне, быть бы ему неладным!
История про потоп
вообще полностью скопирована у шумеров настолько, что сходится даже в
деталях о том, как спасенный глава семейства трижды посылал с ковчега
птицу, пока она не принесла в клюве веточку растения, что позволило Ною
предположить наличие некоторых уже не затопленных мест суши. Причем уже
не вызывает никакого удивления тот факт, что бог Энлиль, который
подсказал Утнапиштиму построить корабль и взять с собой семью и
животных, говорит ему и его жене: "Плодитесь и размножайтесь и
наполняйте землю". Такой факт уже не просто литературная ошибка, и не
просто изложение на избитую тему – это прямой плагиат, который никогда
не красит, если не дается ссылка на источник. Впрочем, мы сейчас эту
ссылку дали.
При раскопках Угарита были найдены целые
библиотеки, и как неприятно кое-кому было там вычитать, что какие-то
хананеи сплошь и рядом употребляют устойчивое словосочетание "бог отца
твоего", которое столь часто потом через десятки веков упоминается в
Ветхом Завете как достижение мысли избранного народа. Папе надо было не
естествознание запрещать, а археологию. Не угадали.
В тех же
египетских космологических текстах всегда звучит одна и та же бестактно
обозначенная мысль о том, что Вселенная образовалась из хаоса, (причем
абсолютно по всем многочисленным версиям возникновения мира), и также
неуместно во всех этих версиях всегда говорится, что человек – творение
Бога. Диспозиция Библии в качестве эксклюзивного источника мудрости,
переданной Богом людьми через людей же, под знаком вышеупомянутых
сведений смещается с главной позиции, столь привычной официальной
теологии, на некую собирательно-составительную версию старых знаний,
собранных под авторитетным авторством несчастного Моисея, который, как
мы уже догадываемся, за этот политфокус не отвечает.
В 1901 году
в Сузах был найден кодекс законов Хаммурапи (II тысячелетие до н.э.), в
котором только нежелающий не усмотрит источника законодательных
установок "Пятикнижия". Пятикнижие явно составлено под влиянием
месопотамских законов. Более того, в тех же в древних текстах Суз,
намного более древних, чем Библия, говорится о страшном суде по конце
времен, загробной жизни, рае, аде, ангелах и сатане. Все это было
позднее скопировано в текстах Ветхого Завета. Или придумано по новой.
Или получено от Бога? Но тогда и месопотамские, и мидо-персидские
писания – богодухновенные книги. Если в них впервые разработано то, что
затем лишь повторяется в Библии, которая считается "словом Бога", то
почему они тоже не такое слово?
Скопированы в Библии не только
события древних легенд о сотворении мира, о потопе, о божественных
сущностях, дружественных людям, о плохих сущностях, которые вредят людям
и бунтуют против богов, об устройстве загробного мира и о последнем
суде, но и сами жанры древней литературы перетянуты всё оттуда же, из
древних цивилизаций. Например, те же псалмы, то есть молитвы в виде
песнопений, которые составляют одну из книг Библии, также жанр вполне
шумерский. Именно у его царей этот способ беседы с Богом был как бы
одним из видов духовной работы. Вот, например, один из псалмов
Лугальзаггиси (около 2350 года до нашей эры!), в котором он в очередной
раз обращается к богу Энлилю с просьбой о том, чтобы тот: "продлил мне
жизнь и дал моим землям пребывать в безопасности, и пусть он даст мне
столько воинов, сколько растет травы, и да не изменят боги хорошей
судьбы, которую они мне определили". В своих псалмах библейский царь
Давид говорит с Богом в том же самом тоне и с теми же самыми просьбами,
что и Лугальзаггиси, который был так же, надо полагать, не менее
музыкально одаренным, чем Давид, раз уж и ему тоже проще было петь, чем
говорить. Но придется и здесь напомнить – что первым запел в этом жанре и
с этим репертуаром Лугальзаггиси, а не Давид. Причем, некоторые просьбы
Давида несколько даже мелочнее, и несколько неприличнее того, что
просит Лугальзаггиси. У последнего явно нервы были покрепче, чем у
Давида, который поет псалмы постоянно в какой-то затравленной панике, в
страхе перед какими-то жестокими и бесчисленными врагами. А те псалмы,
которые не содержат меркантильных просьб, очевидно как раз те самые,
которые были добавлены в Библию под псевдонимом "Давид" столетиями
позднее.
В 15 веке до нашей эры в своем "речении" царица
Нефертити, то ли сестра Эхнатона, то ли его жена, но в любом из этих
случаев самая прекрасная из женщин за всю историю человечества, (если не
брать во внимание, естественно, действующих подруг и жен наших
читателей), изрекла абсолютно мессианскую концепцию завершения истории
мира – наступит конец света, а затем возрождение жизни, которое
связывалось с приходом спасителя человечества Амени, будущего
тысячелетнего царя. И здесь, если говорить об идее прихода царя-мессии,
Спасителя, как об открытии библейских пророков, то лучше совсем этого не
говорить, потому что исход евреев из Египта и зарождение писаний
произошло позже этого пророческого достижения этой невероятно красивой
женщины.
И тут не только археология виновата в том, что Библию
совершенно неправомерно одарили мессианским приоритетом. Очевидно, и без
археологии были еще какие-то причины не видеть, например, мессианской
идеи мировоззрения Заратустры, или не обращать внимания на
богов-избавителей древних греков, так называемых "сотеров", призванных
спасти мир – Асклепия, Сабазия, Диоскура и непосредственно Зевса (после
отождествления его с Сабазием и Сараписом). И совершенно не археология
виновата в том, что никто не вспомнил ни разу, что сведения об этом
почерпнуты из Гомера, чьи поэмы… догадайтесь – как назывались в Древней
Греции? Правильно – Священным Писанием! Если приводилась цитата из
Гомера, то среди греков считалось, что прозвучали слова богов,
записанные Гомером, и они были непререкаемым аргументом в любом
философском диспуте!
Понятие нравственности также появилось
впервые не в библейских текстах, как некоторым очень хочется, потому что
в Египте уже в Старом Царстве господствовала идеология о том, что душа
бессмертна, и после смерти будет судиться на посмертном суде неким
высшим авторитетом, который и будет решать – в ад пойдет душа, или в
рай. Если скончавшийся этот суд проиграет, то он исчезнет как личность, и
будет обречен на вечное пребывание в качестве бледной тени в царстве
мертвых. А если выиграет, то получит вечную жизнь в обители богов. Как
видим даже обещания Иисуса каким-то образом были ведомы людям задолго до
"Священного Писания", были пророки и пораньше. Но об этом мы уже
говорили, и здесь мы о другом – что же нужно человеку, чтобы выиграть
этот такой важный для него процесс? А немного надо – надо отчитаться за
прошлую жизнь. И что же это за отчет? Вот его идеальная формула, которая
если позволит по итогам прожитой жизни быть произнесенной, то дает
право на вечную жизнь в раю:
Я не был алчным
Я не крал
Я никогда не убивал
Я не отнимал чужого и не ростовщичествовал
Я не лгал...
ну
и еще кое-что… Как видим никаких геройств, кроме нравственных, на суде к
рассмотрению не брали. И, опять же, кое-что нам здесь довольно-таки
знакомо, не так ли? Моисей, воспитанный во дворе фараона (или даже при
дворе), сказал много веков спустя то же самое темному народу, но
несколько другими словами – не пожелай осла ближнего твоего, не укради,
не убивай, не лжесвидетельствуй. Ну, и еще, кое-что, о чем немного
попозже. Несомненно, если бы археология достала всё это намного раньше,
то первые церковные соборы не подставились бы с Ветхим Заветом так, как
они подставились, признав, что его диктовал Бог своим пророкам. Тогда
они ничем не рисковали – аналогичного этим текстам ничего не было.
Теперь же всё выглядит по-другому, а решения вселенских соборов всё еще в
силе…
Но мы сейчас о приоритете нравственности для древних
источников. Приоритет нравственного содержания законов, который
постоянно отдавался Ветхому Завету, то есть непосредственно богу Иегове,
также не выглядит теперь обоснованным, поскольку в раскопанных таблицах
упоминаемых нами уже законов Хаммурапи (который, кстати, сам и собрал
ту самую библиотеку глиняных табличек, которую откопали ученые), прямо и
недвусмысленно говорится о том, что сильный не должен обижать слабого, а
с вдовами и сиротами требуется поступать по справедливости, причем безо
всякого экономического обоснования, а просто так, из высоких побуждений
этого пока первого в истории великого законодателя.
Можно,
конечно, предположить, что и сам Хаммурапи был просто уникально
справедливым человеком, и его справедливость была явлением, во-первых,
чисто человеческим, а не идущим от Бога, и, во-вторых, была явлением
совершенно уникальным для тех времен. То есть явлением на уровне
исключения, подтверждающего то общее правило, что до Ветхого Завета
государственные законы не имели чисто нравственных прожилок, а тем более
освященных непосредственным откровением пророка, то есть не были
"услышанными" от Бога. Это можно предположить. Но, тогда, что делать с
надписями последнего правителя Лагаша Урукагины (конец 3 тысячелетия!),
который еще не знал слова "пророк", и поэтому просто пишет, что прямо
передает в этих надписях слова бога Нингирсу. И что же ему сказал
Нингирсу? Хвалил царя и требовал покорности подданных своему избраннику
Урукагине? Да нет, бог передал царю Лагаша требование не обижать вдов,
бедняков, слабых, не убивать, не грабить, не заниматься ростовщичеством и
обманом в торговле. В общем, всё, что есть во Второзаконии и в десяти
заповедях. Если это не первый образец пророчества, когда некие люди
сообщают другим людям непосредственную волю Бога, то, что это? И здесь
шумеры были первыми.
Ничего особенного не хочется сделать из
шумеров, чтобы не создать новый объект поклонения, который сменил бы
собой Ветхий Завет, но нельзя не проследить аналогий в том, что
увидевшие именно на седьмом небе Бога пророки Библии жили позже тех
времен, когда была построена Вавилонская башня, у которой было семь
площадок, на самой верхней из которых находилось жилище бога Мардука. И
что такое "скиния завета" Ветхого Завета (специально устроенный ларчик, в
котором на Земле ютится Иегова), как не маленький храм бога Мардука на
вершине Вавилонской башни, к которому также нельзя было прикасаться под
угрозой немедленной смерти, и куда также раз в год мог войти
посвященный?
Не слишком ли много совпадений? Откуда они? С
Египтом понятно – евреи жили в Египте, Моисей исходил из культуры
Египта, тут и гадать не надо. А вот как могла протянуться цепь
шумерского мировоззрения аж до самого возникновения еврейского царства,
миновав, например, Египет, откуда евреи не могли бы почерпнуть шумерскую
философию, религию, мифологию и персонажей, потому что в Египте хоть и
была письменность, но письменность Египта не сохранила сведений о
цивилизации шумеров? Мистика? Тайна? Загадка? Ничего мистического и
ничего загадочного. Просто в состав шумерской цивилизации входили не
только такие самостоятельные образования, как Лагаш, Элам, Вавилон,
ассирийские царства и т.д., но и кочевые семитские племена, от которых
произошли евреи.
Что можно в итоге сказать о Ветхом Завете?
Теряет ли он для нас при этом интерес? Наверное, скорее, наоборот. То,
что в нем живая весточка из самой древней цивилизации на Земле, история
возникновения которой до сих пор загадочна, наоборот притягивает к Книге
Бытия. А в том, что кто-то хочет приписать её авторство Моисею, то есть
автоматически Самому Богу, наверное большого греха нет, если при этом
информация о том, о чем мы говорили выше, не делается закрытой или
богохульной. Если кому-то удобнее считать, что Книгу Бытия Моисею
продиктовал Бог, то в этом ведь нет покушения на нашу личную свободу
ознакомиться с фактами самостоятельно? Поэтому здесь не должно быть
места спорам, ибо тут уже даже и спорить не о чем.
Но вернемся к
Библии. Ветхий Завет не весь состоит из Книги Бытия, на каком-то этапе
сама эта книга переходит в историю еврейского народа, и далее все
остальные книги занимаются во внешней своей канве именно этим.
Следовательно, у нас есть повод и сам Ветхий Завет разделить на две
самостоятельные книги, одна из которых относится к доисторическим
временам человечества вообще, а другая к периоду формирования именно
еврейского народа, его царства и его религии. Поэтому резонно было бы
разделить рассмотрение Библии на эти две части относительно Ветхого
Завета.
Следующее, что бросается в глаза при прочтении Библии –
это постоянная аллегоричность повествования. Это не вызывает никаких
возражений к методу изложения событий, но, занимаясь поисками некоего
знания, которое мы ищем, приходится признать, что нельзя все
аллегоризировать бесконечно, надо или признавать факт библейского
события, или искать за ним действительный факт, переделанный затем в
библейском изложении. Как нам поступить? Пожалуй, следует поступить
вторым, нетрадиционным образом, поскольку признать, что Бог может,
например, напрямую беседовать с людьми, приходить к ним в дом гости,
бороться с ними по ночам, пыхтя и вываливаясь в пыли и делая их хромыми,
или даже подвергаться опасности быть изнасилованным толпой чрезмерно
возбужденных извращенцев, не вполне серьезно. Также не совсем доброго
слова заслуживает и та позиция, которая требует верить тому, что моря
расступаются перед одними и накрывают водами других, а также и другим
невероятным несуразицам, которым, кстати, исследователи Библии уже нашли
объяснения чисто естественного характера. Следовательно, читая Библию,
мы должны в самом её тексте увидеть то, что могло своими событиями
привести к сотворению фантазий, и это впоследствии откроет нам глаза на
многое. А иначе мы попадем в неприятный тупик непременного толкования
прямого значения слов, из которого выхода нет. Даже сам Лютер, не
выдержал, и когда его в очередной раз спросили, что же делал Бог в
седьмой день, ответил: "Пошел в лес!". На обескураженный вопрос:
"Зачем?", великий реформатор ответил: "Чтобы нарезать розог для тех, кто
задает этот вопрос!". Лютер не решил вопроса об аллегоричности. Мы его
только что решили. Не во вселенско-реформаторском аспекте, правда, а
лично для себя.
Выдержки из книги:
В. Нюхтилин. Мелхиседек. Глава: Библия.
