Послание Птолемея к Флоре сохранено Епифанием Саламинским в его Панарионе I, 1, 33, 4-7. Русский перевод опубликован в 1863 году в издании Московской Духовной Академии (Творения святых отцов в русском переводе, Т. 42). Публикуемый текст приведен в соответствие с нормами современной русской орфографии, библейские цитаты, выполненные в оригинальном издании по церковнославянскому Елизаветинскому переводу, заменены более привычными современным читателям цитатами по русскому Синодальному переводу.

ПОСЛАНИЕ   ПТОЛЕМЕЯ   К   ФЛОРЕ

Поскольку, хорошая моя сестра Флора, многие приняли закон, изложенный Моисеем, прежде, нежели узнали основание его и предписания, то думаю, что тебе будет удобнее обозреть его в точности, когда узнаешь разногласные мнения о нем. Одни говорят, что он есть законоположение Бога и Отца; другие же, обратившись по сравнению с этими на противоположный путь, утверждают, что закон издан Божьим противником, виновником всякой пагубы, — дьяволом, как и мирозиждительство приписывают ему же, называя его отцом и творцом. Но совсем сбились они с пути, передавая это одни другим, и ни те, ни другие, не достигая на самом деле предположенного ими же самими. По-видимому, закон издан не совершенным Богом и Отцом (ибо не соответствует этому), потому что несовершенен и нуждается в восполнении другим, содержит повеления, несвойственные естеству и настроению такого Бога. А также и неправде противника нельзя приписывать закон, как потребляющий неправду, следуя за теряющими из виду изречения Спасителя, ибо Спаситель наш решительно сказал, что всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит (Мф. 12:25), и кроме того апостол, предустраняя несостоятельную мудрость этих лжесловесников, говорит, что мироздание есть собственное Его дело (потому что все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть (Ин. 1:3)), и при том дело не губительного бога, но праведного и ненавидящего лукавство. А их мнение свойственно людям непредусмотрительным, не понимающим причины промышления Зиждителева; и слепых не только душевными, но и телесными очами. Сколько эти уклонились от истины, ясно тебе из сказанного: потерпели же они это каждый по своей особой причине: одни по незнанию Бога правосудного, другие по незнанию Отца всяческих, Которого явил нам Единый, Его видевший и к нам пришедший. Остается нам, как удостоенным ведения Того и Другого, высказать и в точности изложить тебе, каков самый закон, и каким законодателем дан, представляя в доказательство того, что будем говорить, слова Спасителя нашего, при руководстве которых только и можно не сбиться с пути к постижению того, что есть в самом деле.

Итак, прежде всего, должно знать, что не весь оный закон, содержащийся в Моисеевом Пятикнижии, происходит от одного некоего законоположника, то есть не от единого Бога, но есть в нем некоторые предписания, данные и людьми, и, как учат нас слова Спасителя, он разделяется на три части. Он принадлежит частью Самому Богу и Божию законоположению, частию Моисею, поколику не Сам Бог законополагал чрез него, но Моисей узаконил иное, возбужденный собственною своею мыслию, частию — старцам народным, потому что, как оказывается, и они от себя внесли некоторые свои заповеди. А как это оказывается из слов Спасителя, сейчас узнаешь.

Спаситель, беседуя с вопрошавшими Его о разводе, который был дозволяем законом, сказал им: Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с женами вашими, а сначала не было так; потому что, как сказано, Бог сочетал эту чету; итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мф. 19:8,6). Здесь указывается, что иной закон Божий, воспрещающий разлучаться жене с мужем своим, и иной — закон Моисеев, по причине жестоковыйности дозволяющий разлучаться этому супружеству. И при том в этом случае Моисей дает узаконение противное Богу, ибо оно противно нерасторжимости брака. Если же исследуем, в каком намерении узаконил это Моисей, то окажется, что он сделал это не по своему произволу, но по нужде, по причине слабости тех, кому дан был закон. Поскольку они не смогли сохранить волю Божью, не дозволявшую им гнать от себя жен, а иные из них сожительствовали с женами в неприятностях, и от этого были в опасности совратиться еще более в неправду, а через неё в погибель; то Моисей, желая пресечь у них эти неприятности, от которых они были в опасности гибнуть, и по обстоятельствам примиряясь с меньшим злом взамен большего, дал им от себя вторичный некий закон о разводе для того, чтобы хранили хотя бы этот закон, если не могут сохранить того, и не совращались в неправды и злодеяния, за которыми следовала бы совершеннейшая их погибель. Таково намерение Моисея, по которому он оказывается законополагающим вопреки Богу. По крайней мере, что этим указывается на другой закон, кроме закона Божия — закон самого Моисея, это не подлежит сомнению, хотя теперь мы привели одно указание на это. А что к закону примешаны и некоторые предания старцев, и это делает ясным Спаситель; ибо говорит: Бог сказал: почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле (Исх. 20:12); вы же, говорит, обращаясь к старцам, говорите: дар Богу то, чем бы ты от меня пользовался; и устранили заповедь Божью преданием вашим (Мф. 15:4-6); об этом и Исайя возгласил: приближаются ко Мне люди эти устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня; но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим (Мк. 7:6-7). Из этого ясно оказывается, что весь оный закон разделяется на три части: ибо в нем мы нашли законоположение самого Моисея, старцев и Самого Бога. Это изложенное здесь нами разделение всего оного закона открывает нам, что есть в нем по истине.

Но и та одна часть, которая есть именно закон самого Бога, делится на три некие части: на чистое законоположение, без примеси зла, собственно и составляющее тот закон, который не разорить пришел Спаситель, но, потому что не имел совершенства, исполнить (Мф. 5:17), ибо Спаситель не был чужд исполненному Им закону; на законоположение, смешанное со злом и неправдой, которое и отъял Спаситель, как не свойственное Его естеству; и еще на законоположение образное и символическое, по образу духовного и лучшего, — это законоположение Спаситель от чувственного и видимого перенес на духовное и невидимое. И во-первых, чистый закон Божий, без примеси зла, есть самое десятословие – те десять заповедей, разделенные на две скрижали: на отменение того, чего должно отвращаться, и на предписание того, что должно делать, которые, как содержавшие хотя и чистое законоположение, но не имевшие совершенства, нужно было исполнить Спасителю. Смешанный же с неправдой закон — тот, который положен о мести и воздаянии обидевшим, и повелевает вышибать око за око и зуб за зуб, и за убийство отмщать убийством: ибо ничем не менее нарушает справедливость и второй обидчик, отличаясь от первого только в порядке действия, но делая то же самое дело. А между тем предписание это было и есть справедливо, как изданное по причине слабости тех, кому дан закон, на случай преступления чистого закона, но несвойственно естеству и благости Отца всяческих; впрочем, может быть, согласно, а лучше сказать, вызвано необходимостью: ибо желающий, чтобы не было ни одного убийства, как показывают слова: не убий (Исход. 20:13), и вторичным законоположением повелевающий платить убийце убийством, и после воспрещения и одного убийства установляющий два, скрытно увлечен необходимостью. Поэтому-то пришедший от Него Сын отменил эту часть закона, хотя и Сам исповедал, что она от Бога. Между прочим к ветхой ереси причисляются и сказанные Богом слова: злословящий отца или мать смертью да умрет (Мф. 15:4). Образную же часть закона составляет то, что изложено по образу духовного и лучшего, разумею законоположения о приношениях, обрезании, субботе, посте, пасхе, опресноках и тому подобном. Ибо всё это, потому что составляет образы и символы, по открытии истины преложилось: по видимости и телесно совершение этого уничтожено, но по духу удержано, и имена остались те же, а изменились вещи. И нам Спаситель повелевает, чтобы мы приносили приношения, но состоящие уже не из бессловесных животных, или таковых же курений, а из духовных хвалений и славословий, из Евхаристии и из общения с ближними и благотворения им (Евр. 13:16); желает, чтобы и мы обрезывались, но не телесным обрезанием крайней плоти, а духовным обрезанием сердца; а также желает, чтобы мы хранили субботу, ибо хочет, чтобы мы были праздны от дел лукавых; желает, чтобы мы и постились, но не постом телесным, а духовным, состоящим в воздержании от всего худого. В самом деле и нашими соблюдается наружный пост, потому что он может приносить некоторую пользу и душе, когда совершается разумно, именно же, когда совершается не по подражанию кому-либо, не по обычаю, и не в честь дня, как будто день определен на это, но вместе и в воспоминание истинного поста, — для того, чтобы не могущие еще поститься этим постом имели о нем напоминание в посте наружном. Подобно этому и о пасхе и опресноках, что они были образами, делает ясным апостол Павел, говоря: итак очистите старую закваску (закваской же в этом случае называет злобу), чтобы быть вам новым тестом, так как вы бесквасны, ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас (1 Кор. 5:7-8).

Таким образом, и самый тот закон, который, по общему признанию, есть Божий, делится на трое, а именно: делится на закон, исполненный Спасителем; ибо заповеди: не убивай, не прелюбодействуй, не преступай клятвы объемлются повелениями не гневаться, не вожделеть и не клясться (Мф. 5:21-22, 27-28, 33-34). Делится и на совсем уничтоженный; ибо постановление: око за око, и зуб за зуб, как смешанное с неправдой и даже имеющее предметом дело неправды, Спасителем уничтожено через противоположное постановление (а противоположности уничтожают одна другую): а Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую (Мф. 5:38-39). Делится и на часть иносказательную, преложенную и измененную из телесного в духовное; это — символическое законоположение по образу лучшего: ибо образы и символы, как представляющие собой другие вещи, уместны были до пришествия истины, а по пришествии истины должно делать дела истины, а не образа. Это раскрыли нам и ученики Спасителя, и апостол Павел: на образную часть закона указал он нам, как мы уже сказали, в примере пасхи и опресноков; на часть, смешанную с неправдой, когда сказал, что закон заповедей упразднен учением (Еф. 2:15), на часть же, не смешанную со злом, когда сказал: закон свят и заповедь свята и праведна и блага (Рим. 7:12).

Этим, как думаю, вкратце сказать, достаточно тебе доказано, что в закон вкралось законоположение человеческое, и что самый закон Божий разделяется на три части. Остается нам показать, какой это Бог, давший закон. Но и это, как полагаю, стало ясным для тебя из вышесказанного, если ты тщательно выслушала то. Если закон дан, как мы учили, не Самим совершенным Богом, и не дьяволом, что не позволительно и сказать: то иной некий, кроме этих, должен быть законодатель. Это — Димиург и творец всего этого мира и того, что в нем, имеющий иную, не такую, как те, сущность, который, занимая среднее между ними место, по праву мог бы получить и имя средины. И если совершенный Бог должен быть благ по естеству Своему, как и действительно есть (ибо Спаситель наш объявил, что благ только один Бог (Матф. 19:17), Его Отец, Которого Он явил); а имеющий естество противника зол и лукав, имеет своим отличительным свойством неправду: то занимающий среднее между ними место, и ни добрый, ни злой, ни неправедный, мог бы быть назван собственно правосудным, как присуждающий воздаяние по присущей ему правде. Этот бог будет скуднее совершенного Бога, и в правде недостаточнее Его, так как притом и рожден, а не нерожден; ибо нерожден один Отец, от Него же собственно всё (1 Кор. 8:6), потому что всё у Него в зависимости; но должен быть больше и господственнее противника, и иметь другую сущность и другое естество сравнительно с сущностью как совершенного Бога, так и противника. Сущность противника – тление и тьма, ибо он веществен и дробен; сущность же нерожденного Отца всяческих – нетление и свет самосущий, простой и единовидный; а Димиургова сущность представляет двоякую некую силу, и сам он есть образ Всесовершенного.

И да не приводит тебя теперь в беспокойство желание по поводу этого узнать, как при действительном бытии и исповедании нами, и принятии верой единого начала всяческих, нерожденного, нетленного и благого, составились самые эти естества: естество тления и естество середины, неодинаковые по сущности, тогда как естеству благого свойственно рождать и производить подобное себе и одинаковое по сущности. Бог даст, впоследствии узнаешь и начало этого и рождение, когда удостоена будешь апостольского предания, которое и мы приняли по преемству, с поверкой всякого слова учением Спасителя нашего. Сказав это тебе, сестра моя Флора, в немногих словах, я ничего не ослабил, и преднаписав вкратце, достаточно изъяснил, что надлежало. Это и впоследствии принесет тебе величайшую пользу, если ты, приняв плодородные семена, как земля добрая и благая, покажешь плод от них.