А. Белоусов. Общие моменты авестийской литературы и книг Ветхого Завета

Общие моменты авестийской литературы и книг Ветхого Завета

Авеста и более поздняя зороастрийская литература дают достаточно поводов для сопоставления с Библией. Значительное количество точек соприкосновения придает если не истинность, то, по крайней мере, правдоподобие такому смелому, на первый взгляд, предположению, что «урский странник» и великий реформатор иранцев были современниками, и из одного города отправились каждый в своё странствие{7}. И хотя вряд ли можно отождествить Харран с мифической прародиной иранцев, о которой говорил Зороастр, в поэтическом стиле этому образу отказать трудно. (Здесь автор слишком увлекается фантазированием. Авраам не только не имел никакого отношения к написанию еврейской Библии и Торе Моисея, но и нет даже никаких оснований считать его монотеистом, – примеч. Breanainn.)

Ниже я постараюсь тематически сгруппировать то, что может показаться общим в двух учениях, а также укажу на поводы для противоположной позиции[1].

Начнем с центрального догматического воззрения Библии, касающегося сущности Бога. Сюда относятся: монотеизм, личностность и, как следствия последнего, трансцендентность миру, творение волеизъявлением через Слово и, наконец, отношение с человеком через прямое общение.

В зороастризме можно указать два исторически разнесенных учения о единобожии. Это, во-первых, время создания ранних песен Ясны — Гат и появления гвоздеобразных надписей первых Ахеменидов, а, во-вторых, учение зурванистов. Рассмотрим их раздельно.

Интересно, что ссылаясь на один и тот же материал — Гаты — ученые весьма различно интерпретируют его содержание. То ли мы имеем дело с чистым монотеизмом{4}, то ли с монотеизмом с примесью немонотеистических воззрений{7}, то ли зороастризм вообще проповедует дуалистическую позицию, более или менее четко выраженную{5}. Ниже, в качестве примера, я конкретно укажу на одну строфу, толковать которую можно весьма различным образом.

Обратимся к тем местам из Ясны, в которых рассматривается сформулированная выше идея[2].

Существующий от вечности владетель всего и даятель!

Cр.: «Прежде нежели родились горы, и Ты образовал землю и вселенную, и от века и до века Ты — Бог» (Пс. 89, 3)[4].

Ср.: «Он уловляет мудрецов их же лукавством, и совет хитрых становится тщетным» (Иов.,5, 13). «Премудр сердцем и могущ силою; кто восставал против Него и оставался в покое?» (Иов. 9, 4).

Ср.: «У Него — премудрость и сила, Его совет и разум» (Иов,12, 13).

Мне хотелось бы обратить внимание читателя на третью строку последнего отрывка из Гат. Тема Божественной Мудрости, согласно которой творится и управляется мир, получила дальнейшее развитие в тексте сасанидской эпохи «Минокгиред». Мудрость есть высочайшее из благ, которым может насыщаться человеческий дух. Она существует прежде века и ею создаются века. Она является с именем «небесного разума», как отдельное от верховного божества существо, которое и есть собственно творец мира с этим небесным разумом беседует автор и сообщает его ответы на вопросы о происхождении мира, о нравственности и добродетели{7}[5].

Теме особого рассмотрения Премудрости посвящено несколько книг Ветхого Завета. Не останавливаясь на ней подробно, я ограничусь несколькими выдержками из них, дающими возможность почувствовать сходство с содержащимся в Минокгиреде.

«Господь премудростью основал землю, небеса утвердил разумом» (Притч. 3, 19).

«Примите учение моё, а не серебро; лучше знание, чем отборное золото... Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий своих, искони: от века я помазана, от начала, прежде бытия земли» (Притч. 8, 10-23).

«Премудрость прославит себя и среди народа своего будет восхвалена» (Сир. 24, 1).

«Премудрость светла и неувядающа, и легко созерцается любящими её, и обретается ищущими её» (Прем. 6, 12).

Теперь вернемся к нашему сравнительному исследованию Авесты на предмет выявления монотеистической идеи.

Ср.: «... Я Господь, который сотворил всё, один распростер небеса и Своею силою разостлал землю» (Ис. 44, 24).

Кто дал ветрам и облакам силу и скорость движения,

Скрытого во всем этом, во всех явлениях мира.

Ср.: «Я познал, что велик Господь и Господь наш превыше всех богов. Господь творит всё, что хочет, на небесах и на земле, на морях и во всех безднах...» (Пс. 134, 5, 6).

Кто дал нам свет и тьму, сон и бодрствование,

Кто вложил в нас любовь и связал людей узами живой привязанности?

Ты — единственный источник всякого блага.{6}

Ср.: «Он сотворил землю силою своею, утвердил землю мудростью Своею и разумом Своим распростер небеса. По гласу Его шумят воды на небесах, и Он возводит облака от краев земли, творит молнии среди дождя и изводит ветер из хранилищ своих» (Иер. 10, 12).

Идея творения и поддержания стабильности мироустройства словом явно высказана в тех же Гатах:

Здесь трудно найти отличие от сказанного на эту тему в Шестодневе или, скажем, у Иисуса, сына Сирахова:

«По слову Святого звезды стоят по чину и не устают на страже своей» (Сир. 43, 11).

Интересен тот факт, что четких признаков дуализма в Гатах нет. Имя злого духа явно называется только в одном стихе Ясны, не входящем в Гаты (XXVII, 3){7}. Содержащееся в последних указание на некое злое начало может быть интерпретировано неоднозначно; этот-то отрывок я приведу в качестве обещанного примера.

Избирает для себя всякие греховодные деяния,

С одной стороны, мы можем сказать, что здесь перед нами две изначальные докосмические противоположности, разделенные онтологически. Последнее характеризует более поздний оформившийся дуализм зороастризма, отраженный, скажем, в Бундахишне. Злое и доброе, будучи самодостаточными, не могут вступать в непосредственное отношение: злого самого по себе не может стать меньше или больше; то же верно и для доброго вообще.

Опосредованное взаимодействие происходит только в материальном, тварном, мире. Являясь началами онтологическими, Ахура-Мазда и Ангро-Майнью оба суть творцы, воздействующие на мир. Поэтому в конце времен собственно злое не может исчезнуть как таковое, оно просто уходит. Противоречащим сути обоих начал является happy end Бундахишна, предсказывающий Ариману, который пройдет необходимое очищение, место священника у алтаря Ормузда{6},{7}.

Но вышеприведенные строчки не несут в себе именно такого смысла. Вспомним, что и в Библии зло появляется на первых страницах; оно, собственно, является первым историческим событием — но событием в сфере воли: «Если зло, которое видел я под солнцем, это — как бы погрешность, происходящая от властелина» (Еккл. 10, 5). И о злом Гат можно сказать, что оно таково, не потому, что оно есть злое само по себе, а потому, что «избирает для себя всякие греховные деяния». Весьма существенным является и контекст, из которого мы взяли строфы 3 и 5. Он определенно содержит нравственную проповедь, а не космологическую концепцию; нравственное же — это именно волевое.

Еще один аргумент именно такого понимания злого и доброго можно найти несколько дальше в той же главе:

Дабы каждый избирал в полной свободе своей воли.

Ср.: «Вот Я предложил тебе ныне жизнь и добро, смерть и зло» (Втор., 30, 15). «Он от начала сотворил человека и оставил его в руке произволения его. Если хочешь, соблюдаешь заповеди и сохранишь благоугодную верность» (Сир. 15, 14, 15).

Обязательно следует обратить внимание на личность Ахуры и Иеговы, что имеет своим следствием индивидуальное общение человека и Бога. Причем оба участника диалога устремлены друг к другу. И Бог, и человек заинтересованы во встрече и контакте. Диалог, постоянно ведущийся на страницах Библии, можно приписать и Гатам:

Ср.: «Открой очи мои и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей твоих» (Пс. 118, 18, 19).

Чувствуется та же интенция, то же «желание быть выслушанным», пронизывающее обращения Бога-ревнителя: «Не тайно Я говорил, не в темном месте земли; не говорил Я племени Иакова: «напрасно ищите меня» (Ис. 45, 19).

Следствием подобных взаимоотношений выступает вненациональность религии (объяснение тому, что фактически оба учения законсервировались в пределах одних народностей, очевидно, следует искать в каких-то иных причинах):

И твои поклонники могут ждать милостей твоих.

Ср.: «И пойдут многие народы и скажут: придите, взойдем на гору Господню, в дом Бога Иаковлева, и научит Он нас Своим путями будем ходить по стезям его...» (Ис. 2,3).

Следует обратить внимание на одну строчку из Ясны, дающую повод указать на элементы натуралистических воззрений в идее Бога зороастрийцев:

«Провозвещаю Ахура-Мазду, прекрасным телом облеченного, всесвятейшего» (Ясна, 1,2).

В качестве контр-отвода можно отметить, что и в Библии часто встречаются вполне натуралистические эпитеты Бога, которые, однако, понимаются не более как метафоры. Например:

«ибо и они услышат о Твоем имени великом и о Твоей руке сильной и Твоей мышце простертой...» (3 Цар. 8, 42).

Итак, мы увидели, что возможно усмотреть сходство в сущности Божества, способе творения им мира и характере его отношений с человеком. Разумеется, задача более подробного сопоставления на уровне текста остается далеко не решенной, но я уже упоминал, что не она является моей целью.

Поскольку зороастризм на определенной стадии своего развития снова выдвинул концепцию, в которой указывается на единого предвечного Бога — прародителя всего остального, следует посвятить несколько строк и этой фигуре[7].

Предпосылки появления зурванизма можно найти уже в Гатах, где говорится, что наряду с Ахура-Маздой существует «неосознанный» (Ясна I, 45; LXX, 45), «самосущный и безначальный свет», который разливается от света светил, созданных для видимого мира (Венд. XIX, 119; 11, 13). Такой несозданный свет есть среда, в которой живет Ахура-Мазда, и которая обуславливает его бытие. Мрак, как место обитания Ангро-Майнью, также не имеет причины своего существования в последнем (Венд. XIX). Вот это-то общее для двух противоположных духов, а именно то, в чем они обитают и заключается в понятии бесконечного времени и пространства, творящего из самого себя двух главных участников последующего действия, а через них и являющегося творцом и судьбой всего возникающего далее. Зурван относится к понятию об Ормузде и Аримане как бог скрытный, непроявляющийся — к богам открытым, живым и действующим как понятие отвлеченное к его конкретным обнаружениям. Это божество чуждо всякого жизненного процесса, всяких проявлений бытия, т. е. оно является верховным началом и источником всякой жизни, и разумной и неразумной. Зурван существует идеально, мысленно, потому что постигается только мыслью, а не внешним чувством. Не проявляясь в мире и не имея никаких свойств, он стоит над миром, как сила, его содержащая. Это божество есть рок, та судьба, над которой никто не властен и которой никто не знает. Начало и основа жизни — безразличие, бытие без имени, всеобъемлющее, но не определившееся. Из этого безразличия исходят два начала жизни, которыми обуславливается действительная жизнь и реальное бытие; оба эти начала одинаково необходимы. После победы добра над злом, оба растворяются в Зурване, успокаивающемся на 2000 лет, чтобы затем снова приступить к своим играм.

Обрисованная пантеистическая концепция, конечно же, является полным антиподом монотеизма Ветхого Завета и его подобия в раннем зороастризме.

Выше мы занимались выявлением общей для двух учений монотеистической идеи; классическую её форму мы подразумевали в Библии. Обращаясь же к дуалистической концепции, нам следует отталкиваться от того, как она изложена во всех более поздних, чем Гаты, частях Авесты{7}. Предметом нашего исследования является, конечно же, Сатана — возможный библейский аналог авестийского Ангро-Майнью. В Ветхом Завете Дьявол упоминается достаточно редко, при этом повествование ведется весьма скупо, так что появляется простор для обширных толкований как в пользу его близости Духу Зла иранцев, так и против этого.

Роль Ангро-Майнью, которую он играет в жизни мира, весьма ясно определяется из космогонии зороастризма. История вообще есть результат вражды двух противоположных личностей, а собственно физический мир изначально создается Ахурой как средство борьбы со своим противником, причем последний вносит в сотворенное собственные поправки{5},{7}. Таким образом, Ангро-Майнью, являясь самостоятельным началом, действует исключительно согласно своей воле, причем здесь важно не наличие свободной воли — она есть и у человека — но способности этой воли воздействовать на материальное наравне с положительным началом. В Библии нет такого сюжета, где бы Сатана реализовывал свою волю непосредственно.

Ему предоставлена возможность совратить субъекта воздействия на мир — человека:

Но и здесь воля Сатаны не во всех случаях противоположна воле Бога.

«Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего; но завистью дьявола вошла в мир смерть и испытывают её принадлежащие к уделу его» (Прем. 2, 23, 24).

Сходство с соперником Ахуры проступает в зависти и желании испортить Доброе Творение; но вот смерть здесь скорее является не следствием прямого воздействия Сатаны на существующее в мире, а является синонимом состояния падения; принадлежность к уделу зла порождается состоянием греховности, которое есть смерть человека не для самого себя, а для Бога. Пожалуй, в этом отрывке Дьявол ближе всего стоит к Ариману, ибо он есть зло само по себе, которое категорически не есть Бог. Различие устанавливается в отсутствии способности к материальному творчеству и прямому воздействию.

«И восстал Сатана на Израиля, и возбудил сделать счисление Израильтян...» (1 Пар. 21).

К описанному здесь событию необходимо сделать два комментария.

Во-первых, Сатана выступает в своей популярной роли совратителя. Здесь отношение «лукавый –человек – Бог», в отличие от описанного в первом примере, переносится из сферы психической в материальную: Давид впадает в гордыню, за что и следует физическое наказание, за которым стоит Бог. Для Яхве Сатана как бы вообще не существует, а есть только человек, а вернее — его поступки. Причем любое действие имеет своей причиной либо человека, либо Бога. «Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия» (Ис. 45, 7). Противоречия, лежащие в основании тяжбы Иова.

Во-вторых, в описании этого же события, но описанного во второй Книге Царств, Сатана не фигурирует вовсе:

«Гнев Господень опять возгорелся на Израильтян и возбудил он в них Давиду сказать: пойди, исчисли Израиля и Иуду». (2 Цар. 24, 1).

Мы становимся перед противоречием «Яхве делает неугодное самому себе», разрешение которого должно увести нас скорее в сторону зурванизма, а там личностному, как мы помним, отводятся вторые роли. Между тем, Ангро-Майнью — безусловно личность.

Некоторые ученые{4},{6},{7} склонны видеть сходство между Ариманом и духом, клеветавшим на Иова. Последний, кстати, появляется и в 3-й Книге Царств: «И выступил один дух, стал перед лицом Господа... Он сказал: я выйду и сделаюсь духом лживым, в устах всех пророков его (Ахава)...» (3 Цар. 22, 21, 22). У персов этому соответствует 19-й фрагард Вендидата, описывающий искушение Зороастра Духом Зла. Сходство определенно есть в смысле клеветы, обмана человека, желания ему зла. Но, ополчаясь на людей, библейский Сатана однозначно является исполнителем Божественной Воли[8], что никак не может рассматриваться как дуализм.

Важным, однако, здесь является тот факт, что перед Богом непосредственно предстоят отдельные от него существа, имеющие некоторую степень личностной самостоятельности. Здесь напрашивается другая параллель с авестийской литературой, а именно — в плане демоно- и ангелологии. Разберем кратко этот вопрос.

Рисуя картины тео- и космогонии, зороастризм подробно останавливается на перечне духовных существ, созданных Ахура-Маздой или возникших как его эманация; их мир организован иерархически. Амеша Спента — духи самого высшего порядка, носители интеллектуальных и нравственных начал жизни; в области материального мира они представители общих космических сил. Язата — уже не столько нравственные, сколько физические начала, причем более частные их формы, стихии природы. Далее следуют духи низшего ранга, соответствующей большей детализации. Мир тьмы Ангро-Майнью структурно повторяет иерархию благих начал. Бесчисленное количество духов добра — это различные преломления того света, которым служит Ахура-Мазда. Множество злых духов — разнообразное порождение того мрака, источником и вместилищем которого служит Ангро-Майнью{7}.

В Ветхом Завете нет столь тщательно разработанной ангелологии. Да и в основном Ангел Божий, столь часто встречающийся в тексте, является скорее олицетворением действия Бога, доступного для созерцания, чем некое телесное существо. Например:

«Господь же шел перед ними днем в столпе облачном, показывая им путь, а ночью в столпе огненном, светя им, дабы идти им и днем и ночью» (Исх. 13, 21).

Ср.: «И двинулся Ангел Божий, шедший пред станом сынов Израилевых, и пошел позади их; двинулся и столп облачный от лица их и стад позади них» (Исх. 14, 19).

Или: «Ты творишь ангелами твоими духов, служителями твоими — огонь пылающий» (Пс. 103, 4).

Тем не менее, можно найти и сходные с зороастрийскими моменты. Число Амеша Спента — семь — совпадает с числом святых ангелов — позже архангелов, — как это было возвещено Товии: «Я — Рафаил, один из семи святых ангелов, которые возносят молитвы святых и восходят пред славой Святого» (Тов. 12, 15).

В этой же Книге (Тов. 3, 8) упоминается демон Асмодей, имя которого ученые достаточно единодушно возводят к персидскому Айшма дэву – духу страсти и врагу души, стоящему рядом с Ариманом{7}.

Пожалуй, следует еще указать на Михаила, о котором говорится: «...князь великий, стоящий за сынов народа своего...» (Дан. 12, 1 — в этом образе ангела-хранителя вполне можно найти черты авестийских духов света.

Подробная мифологическая история творения, изложенная в поздней авестийской литературе, вполне может быть соотнесена с библейской[9]. Сотворению мира за шесть дней, описанному в первой главе Книги Бытия, сопоставляется шесть этапов в зороастризме{7}. Человек создается на шестом этапе. Злой Дух, портящий Творение, является в образе змея{7} «хитрейшего из всех зверей полевых».

Грехопадение первых людей, Мешии и Мешианы (ибо Гайомарт, из семени которого они произошли, скорее является проточеловеком), состоит во вкушении плодов и признании Аримана своим творцом. Оно инспирируется самим Злым Духом, пославшим к людям соблазнившего их дэва, и приводит к потере прежнего, блаженного состояния{7}. Параллель с третьей главой Книги Бытия достаточно прозрачна.

В начале первые люди жили мирно, без болезней и не знали страстей; в пищу употребляли только плоды и пили воду{7}. Усугубление падшего состояния произошло при Йиме:

Вспомним слова Яхве Ною: «всё движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам всё» (Быт. 9, 3). Хотя в данном случае никакого богопротивного события не совершается. (В финикийской мифологии Йамму, бог смерти, является аналогом авестийского Йимы. Йамму носит также другое имя – Йево, которое учеными признается ближайшим лингвистическим прототипом еврейского Йахве. В то время как Авеста порицает Йиму за заповедь убивать быков, еврейский Йахве в Библии дает такую же заповедь Ною, который, как будет видно из нижеследующего, в свою очередь является еще одним библейским аналогом Йимы. Данное совпадение имен и сюжетов не может быть случайным и показывает антагонизм библейской и зороастрийской религий. – примеч. Breanainn)

Роднит Йиму и Ноя еще и то, что оба были главными действующими лицами во время глобального катаклизма, призванного очистить «этот плотский злой мир». Конечно, авестийский тип потопа несколько отличается от библейского, но поведение главных действующих лиц сходно:

«И сказал Господь Ною: конец всякой плоти пришел пред лицо Мое, ибо земля наполнилась от них злодеяниями; и вот, я истреблю их с земли. Сделай себе ковчег из дерева гофер... И сделай его так: ... И вот, я наведу на землю потоп водный, чтобы истребить всякую плоть, в которой есть дух жизни... Введи также в ковчег из всех животных, и о всякой плоти по паре, чтобы они остались с тобою в живых; мужеского пола и женского пусть они будут... Я буду изливать дождь на землю сорок дней и сорок ночей» (Быт. 6, 13-7,5).

Ср.: «Так сказал Ажура-Мазда Йиме: «О, Йима прекрасный, сын Вивахванта, на этот плотский злой мир придут зимы, а от них сильный смертельный холод. На этот плотский злой мир придут зимы, и сначала тучи снега выпадут снегом на высочайших горах на глубину Ардви... Перед зимой будут расти травы этой страны, потом из-за таянья снегов потекут воды, и чудом, о Йима, для плотского мира покажется, если увидят где след овцы. И ты сделай Вар[10] размером... Туда принеси семя всех самцов и самок, которые на этой земле величайшие, лучшие и прекраснейшие. Туда принеси семя всех родов скота.. Туда принеси семя всех растений... И всех сделай по паре, пока люди пребывают в Варе» (Вендидат II, 22-28).

Без заинтересованного участия Божества в повседневности невозможно было бы перекинуть мостик между онтологией и этикой — между бытием Абсолюта самого по себе, и моим взаимодействием с миром. Так что активное присутствие высших начал в истории тварного обязательно. Мы уже коснулись первого исторического события — Творения; рассмотрим же теперь то, что позволяет говорить о Божестве как источнике разума: последнюю точку временнóго отрезка.

Эсхатология зороастризма по основным своим признакам может быть поставлена в один ряд с ветхозаветной. Вообще говоря, уже в Гатах встречаются строчки, которые можно интерпретировать как обещание суда и воздаяния. Возьмем, к примеру, такие:

Деяния, совершаемые вашим законом, поведут вас[11].

Ср.: «А души праведных в руке Божьей, и мучение не коснется их... Во время воздаяния им они воссияют как искры, бегущие по стеблю... Нечестивые же, как умствовали, так и понесут наказание за то, что презрели праведного и отступили от Господа» (Прем. 3, 1-10).

И на страшных деспотов, в которых не живет сила жизни.

Ср.: «Ибо вот придет день, пылающий как печь; тогда все надменные и поступающие нечестиво, будут как солома, и подпалит их грядущий день... А для вас, благовеющие пред именем Моим, взойдет солнце правды и исцеление в лучах его, и вы выйдите и взыграете, как тельцы упитанные..» (Мал., 4, 1-2).

Вышеприведенным отрывкам, пронизанным вполне монотеистической идеей воздаяния, можно противопоставить идею Конца Времен, как решающей битвы двух начал. С этой концепцией переплетено пророчество о явлении Спасителя — глашатая покаяния, а также об активизации Злых Сил, предчувствующих исход времен. Поскольку дословных совпадений текстов пророков Ветхого Завета и парафраз из используемых мной источников мне обнаружить не удалось, дыхание общности я попытаюсь передать сравнением цельных концепций.

Перед наступлением последней решающей битвы между Ормуздом и Ариманом, силы добра и зла будут проявляться в особенно напряженной деятельности. Ариман пошлет беды и горе на землю, откроются жестокие войны, кровь будет хлестать рекой. Всё, что произведет земля, будет смешано с нечистотою; умножатся беззакония и нечестие. Когда мера зла достигнет таких пределов, Ормузд пошлет потомков Заратустры — пророков Ошедарь-башии Ошедарь-маг; они будут знамениями и чудесами призывать народ к покаянию и возвестят близость конца мира. После этой проповеди снова начнутся беды, настанет жестокая зима, во время которой погибнут все живые существа. Тогда отворятся двери замка Йимы и его обитатели населят мир. Нечестие, однако, еще проявит свою силу, и только малая часть избранных останется на земле. Тогда явится Саошьянт-Спаситель, рожденный девой от семена Зороастра, сохраненного в озере. Его появление — последнее событие в настоящей жизни; жизнь людей тогда будет напоминать первобытное состояние: они будут есть только плоды, а позже вообще смогут обходиться без пищи. Ахура и его духи будут бороться с силами зла, которые будут уничтожены, за исключением Ангро-Майнью и змея Ажи, который воцарится на короткое время. Убьет его или Сраоша, или Керсаспа — в авестийской литературе содержатся обе версии. Судьба Ангро-Майнью также неоднозначна: то ли он, обезвреженный, будет ввергнут в своей первоначальный мрак:

то ли вообще лишится своей сущности. Очищение мира будет произведено расплавленным металлом[12]; для воскресших тел праведников он будет парным молоком, а грешники то ли погибнут окончательно, то ли через три дня очищающих мучений станут достойными наступившей счастливой жизни.

Несмотря на то, что в Ветхом Завете многие места могут быть истолкованы как пророчества о Дне Гнева и о Сыне «с владычеством на раменах его», нас это не касается, поскольку все эти моменты имеют для нас значение только в связи с упоминанием Армагеддона[13]. В этом смысле наиболее близкой к зороастризму дуалистическому является Книга Пророка Даниила. Те строчки, которые посвящены видениям различных зверей-царей несколько туманны, но очевидно, что эти образы олицетворяют соперничающее с божественными побеждаемое им. Пророчество о таком Судном Дне явно содержится в следующих строчках:

«Я видел, как этот рог вел брань со святыми, и превозмогал их, доколе не пришел Ветхий днями, и суд дан был Святым Всевышнего, и наступило время, чтобы царством овладели святые» (Дан. 7, 21-22).

«... И поставлена будет им часть войска, которое осквернит святилище могущества и прекратит ежедневную жертву и поставит мерзость запустения... Пострадают некоторые из разумных для испытания их... ибо есть еще время для срока. И будет поступать царь тот по своему произволу... и о Боге богов станет говорить хульное, и будет иметь успех, доколе не совершится гнев...» (Дан. 11).

«И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего; и наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди... И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление». (Дан. 12, 1, 2).

То, как Даниил говорит о Сыне человеческом — «И ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится» — пожалуй, более метафизично, чем сказанное о Спасителе в «Замйяд-яште»:

Вообще описание Конца Света у зороастрийцев получило упрек в чрезмерной натуралистичности и примитивности у некоторых ученых{3}, {6}. Но, с другой стороны, описание телесного воскресения у Иезекииля (глава 37) также весьма приближено к повседневности: «И видел я: и вот, жилы были на них (костях), и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху…»[14].

В заключение отметим свидетельство Захарии, некоторым образом перекликающееся с интересующей нас ситуацией:

«И сказал Господь Сатане: Господь да запретит тебе, Сатана, да запретит тебе Господь, избравший Иерусалим!» (Зах. 3. 2).

Мы закончили обзор сходных догматических моментов обоих учений и, наконец, нам осталось рассмотреть некоторые дисциплинарные предписания, касающиеся чистоты и нечистоты[15]. И в Пятикнижии, и у зороастрийцев их достаточно много; мы же постараемся обратить внимание на перекликающиеся. Личное очищение является общим моментом в искуплении совершенного нарушения. Отличие состоит в том, что в зороастризме свой сознательный или случайный проступок верующий должен загладить еще и причинением вреда творению Ангро-Майнью. Последнее подразумевает убийство определенного количества различных вредных животных (змей, ящериц, лягушек) при помощи специальных орудий: «Аспахе-Аштраи», «Срошо Чарана». Подобные меры вполне обоснованы с точки зрения дуализма: причинивший зло Доброму Творению может загладить свою вину, навредив Злому. В Ветхом Завете аналогии нет; там искупительным действием, скорее, является жертва. Хотя есть и упоминания о нечистых животных, сходных с авестийскими:

«Вот что нечисто для вас из животных, пресмыкающихся по земле: крот, мышь, ящерица с её породою, анака, хамелеон...» (Лев. 11, 28).

Самым значительным осквернением, с которым мог столкнуться маздаясниец, являлось соприкосновение с трупом единоверца. Нахождение рядом с умершим в момент смерти требовало исполнения очистительного обряда Барешн, длившегося 9 суток; в случае переноса тела одним носильщиком, последний вообще лишался надежды на очищение в этой жизни. Труп же иноплеменника не обладает столь вредным воздействием. В Библии мертвое также является источником нечистоты, хотя акценты несколько смещены:

«... да не оскверняют себя прикосновением к умершему из народа своего, только к ближнему родственнику своему...» (Лев. 21, 1-3);

«Кто прикоснется к мертвому телу какого-либо человека, нечист будет семь дней; он должен очистить себя..» (Чис. 19, 11-16);

«Если кто согрешит тем, что... прикоснется... к трупу зверя нечистого, или к трупу скота нечистого, или к трупу гада нечистого, но не знал того, то он нечист и виновен» (Лев. 1, 2).

В XVI главе Вендидата обсуждается вопрос о женщине, имеющей месячные очищения. Ахура-Мазда предписывает проводить её в отдельное помещение, которое должно находиться в 15 шагах от огня, воды и барсмана и в 3-х — от людей; контакт с людьми и предметами приводит к их осквернению. Нечистота сохраняется в течение 9 дней.

Ср.: «Если женщина имеет истечение крови, текущей из тела её, то она должна сидеть семь дней во время очищения своего и всякий, кто прикоснется к ней, нечист будет до вечера; и всё, на чем она ляжет...» (Лев. 15, 19-23).

Тот, кто имеет половое сношение с женщиной, у которой имеются признаки месячного очищения, «поступает не лучше, чем если бы он жег на пруте труп собственного сына». В Библии:

«...если переспит с нею муж, то нечистота ее будет на нем....» (Лев. 15, 24).

О непроизвольном извержении семени, приводящем к нечистоте, как об этом говорится в VIII главе Вендитата, можно прочесть и в Пятикнижии:

«Если у кого случится излияние семени, то он должен смыть водою тело своё, и нечист будет до вечера....» (Лев. 15, 16, 17).

Виновный в мужеложстве, как об этом повествует Вендидат,

«делается другом Дэва, почитателем Дэва; он — любовник Дэва, он — наложница Дэва, он — Дэва всем своим существом, он — Дэва при жизни своей и после смерти... » (Венд. VIII, 31-320).

Ср.: «Не ложись с мужчиною, как с женщиною: это мерзость» (Лев. 18, 22); «Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиною... да будут преданы смерти...» (Лев. 20, 13).

Противодействуя одному из творений Ахуры, Ангро-Майнью сотворил «бич колдовства» (Венд. 1, 14,15), которым убивают творения чистоты. Яхве же заповедал Моисею так:

«Не обращайтесь к вызывающим мертвых и к волшебникам, не ходите, и не доводите себя до осквернения от них...» (Лев. 19, 31). См. также Лев. 20, 6.

Практически все возможные средства очищения зороастризма указаны в обряде Барешн: гомез (моча быка), пепел, вода, время; такие же, кроме первого, находим в каждом предписании по очищению в Пятикнижии. Отмечается соответствие часто повторяющемуся в предписаниях по очищениям авестийскому числу – «9» библейское – «7».

На этом наш краткий обзор заканчивается, и я надеюсь, что приведенного выше материала достаточно для формирования личного мнения читателя.

{1} Авеста. Избранные гимны из Видевдата. Перевод с авестийского И. М. Стеблин-Каменского. М., 1993.

{2} Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. Санкт-Петербург, 1994.

{4} Г. В. Риг-Веда, Зендавеста и Гаты в их отношениях к Божественному Откровению; ХЧ., 1886, №№ 1-6.

{6} Зороастр и его учение; Мир Божий, апрель, 1892.

{7} Хрисанф (Ретивцев). Религии Древнего Мира в их отношении к Христианству.

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Следует отметить, что эта работа не ставит своей целью рассмотрение такого важного аспекта анализа данной темы, как хронология. Я не буду интересоваться исторической первичностью появления сходной для двух учений идеи.

[2] Выдержки из Гат, за некоторыми исключениями, взяты из {4}.

[3] В зависимости от того, какие из имен — Ахура-Мазда или Ормузд, Ангро-Майнью или Ариман — рассматриваются в используемых мной источниках, такие же, соответственно, и фигурируют в моей работе.

[4] Я не взял на себя смелости задаться целью найти лучшие созвучные вышесказанному строки в Библии, а произвольно выбрал первые подходящие по диалоговой форме.

[5] Следует заметить, что фигурирующие в Гатах Аша и Вохумана выступают не как самостоятельные субъекты, а являются олицетворением определенных качеств единственного Божества, Истины и Мудрости, через которые это Божество усматривается в мире. В этом смысле содержание Минокгиреда, отделяющее атрибуты Божества от него самого и рассматривающее их отдельно, могло бы быть истолковано как отступление от монотеистичности, но тогда и сходная тема в Библии попадает под ту же критику.

[6] Цитируется по {7}.

[7] Ниже вся информация по зурванизму взята мной из {7}.

[8] А. Мень называет его «небесным обвинителем», который есть «лишь исполнитель суровых предначертаний Яхве, подобный грозным ангелам-губителям. Его задача — испытывать человека».

[9] Тот факт, что в этой литературе господствующей является доктрина дуализма, и что само творение рассматривается как результат действия обоих начал, нас в данном случае не касается.

[10] Вар — глинобитная крепость или замок, служащий убежищем для людей, скота, растений и огней во время смертельных холодных зим, снегопадов и наводнений{1}.

[11] Весьма интересным здесь является указание на то, что не сам Ахура будет наказывающим, но собственные деяния грешника.

[12] Огонь, как наиболее близко стоящее к Ахуре, не годится для этой роли; см. примеч. 11.

[13] «Малый Апокалипсис» Исайи нас не устраивает именно по этой причине: «Ибо гнев Господа на все народы и ярость Его на все воинство их. Он предал их заклятию, отдал их на заклание» (Ис. 34, 2).

[14] Хотя, конечно, толкователь мистик, вроде Сведенборга, имеет здесь большой простор для раскрытия этих аллегорий на метафизическом уровне.

[15] Все информация по зороастризму для этого раздела взята из{5}.