< в оглавление | на главную | назад | далее >
Глава первая
ИСТОРИЯ ОТКРЫТИЙ
1. НАХОДКА БЕДУИНА
Вряд ли наука будет когда-либо в состоянии установить истинную картину и последовательность всех событий, связанных с открытием кумранских рукописей. До конца 1957 г. все были в невольном заблуждении даже относительно точной даты этого открытия. В октябре 1956 г. Мухаммед эд-Диб рассказал о своем открытии комиссии из трех лиц. Приведем этот рассказ Мухаммеда, опубликованный Уильямом Браунли в октябре 1957 г.
1 с приложением арабского факсимиле записи рассказа.“В 1945 г. я гнал стадо мелкого скота из пятидесяти голов в (Иудейской) пустыне вместе с двумя другими пастухами, которые имели также свои стада. Мы все трое ночевали в пустыне. Согласно обычаю, каждый из нас вечером пересчитывал своё стадо; но случилось так, что в течение двух дней я не пересчитывал своё стадо. И вот на третий день около 11 часов утра я сосчитал своё стадо и обнаружил, что одна коза утеряна. Я пришел к своим спутникам и сказал им: “Я оставлю своё стадо с вами и пойду поищу утерянную козу”. Я покинул их и пошел разыскивать козу. Мне приходилось взбираться на горы и спускаться в долины. Я ушел очень далеко от двух других пастухов. Во время моих блужданий я подошел к пещере со входом, открывающимся вверху, подобно колодцу. Я подумал, что коза провалилась в пещеру. Я начал кидать камни в пещеру; и всякий раз, как я бросал камень внутрь пещеры, я слышал звук, подобный звуку разбивания глиняной посуды. Я был в недоумении, что это за звук, и мне захотелось узнать, что было в пещере, и вот я влез в пещеру и нашел глиняные сосуды. Я стал своей палкой разбивать сосуды, потому что я думал, что найду сокровище. Однако в первых девяти сосудах, которые я разбил, я нашел мелкие зерна красного цвета, и ничего другого в них не было. Когда я разбил десятый сосуд, который был наименьшим из сосудов, я нашел в нем несколько свернутых кож, исписанных каракулями. Девять сосудов, которые я разбил в самом начале, были покрыты крышками, но не были запечатаны; тогда как маленький десятый сосуд имел крышку, которая была опечатана чем-то похожим на красную глину.
Я был в замешательстве относительно того, что мне следует делать: забрать ли свернутую кожу или оставить её там, где она была. Наконец я сказал: “Я возьму это”, так как вспомнил, что мои спутники и я нуждались в ремнях для наших сандалий. Я закутал кожу в мой плащ и вскинул на спину и отправился. Когда я пришел к своим спутникам, я показал им то, что я нашел и дал каждому из них кусок кожи, чтобы они подвязали свои сандалии. Но к моему несчастью я не нашел козы. Затем, поздней ночью мы возвратились к тому месту, где мы остановились в пустыне. Эту кожу я держал при себе вплоть до возвращения домой, где я положил её в кожаный мешок и повесил в углу. Кожаный мешок оставался висеть здесь более двух лет. Затем мой дядя пришел к нам и предложил: “Я покажу её торговцу древностями в Вифлееме, чтобы он посмотрел, может ли это иметь какую-либо ценность, или нет”.
К сожалению, точность сообщенных Мухаммедом сведений сомнительна. За истекшие со времени его находки десять лет он многое мог забыть. Некоторые из его утверждений противоречат фактам. Так, он говорит, что разбил все сосуды, бывшие в пещере. Между тем, два сосуда из пещеры были проданы бедуинами археологам. Мухаммед ничего не говорит о количестве найденных рукописей, о дальнейшей их судьбе. Не сообщает он любопытной детали — что рукописи были обернуты точно мумии в льняные ткани, пропитанные, смолистыми веществами. Хотя рассказ Мухаммеда в настоящее время и является единственным документированным сообщением об обстоятельствах находки рукописей в кумранской пещере, тем не менее он требует большой осторожности при его использовании
2.Что же нам известно о последующей судьбе этих рукописей? Все дальнейшие связанные с ними события сосредоточились вокруг трех центров в Иерусалиме: сиро-яковитского монофизитского монастыря св. Марка, Иерусалимского университета и американской Школы восточных исследований. Попытаемся на основании имеющихся данных проследить судьбу новооткрытых рукописей и историю дальнейших открытий.
Весной 1947 г. несколько бедуинов из племени таамире, прибывших в Вифлеем для продажи своих изделий и покупки необходимых им товаров, предложили одному торговцу купить у них несколько рукописей на коже. Тот не проявил к рукописям никакого интереса, отказался уплатить требуемую бедуинами небольшую сумму в 20 палестинских фунтов. Тогда бедуины обратились к другому знакомому торговцу, члену сирийско-христианской общины яковитов Халилу Искандеру (Кандо). Кандо, торговец и владелец небольшой сапожной мастерской, принял эти рукописи за древнесирийские. Через посредство своего знакомого-единоверца, иерусалимского антиквара Жоржа Исайи, он известил об этих рукописях настоятеля монастыря
св. Марка3 митрополита Афанасия Иешуа Самуила. Митрополит Афанасий сразу же проявил к этим свиткам большой интерес, хотя не знал языка и не мог определить их содержания. Интерес его к этим рукописям был вызван прежде всего тем, что рукописи происходят из района Кумрана, вблизи оазиса Айн Фешхи. Митрополиту было хорошо известно, что в районе находки рукописей уже много столетий никто не проживал. Митрополит попытался немедленно связаться с бедуинами, но опоздал — бедуины покинули Вифлеем.В следующее своё прибытие, в июле месяце, бедуины были приглашены к митрополиту в монастырь, но здесь произошла совсем уж неожиданная для митрополита неприятность. Нетерпеливо и тщетно прождав бедуинов всю первую половину дня, митрополит отправился обедать. В это время к монастырю подошли бедуины, но дежурный монах-привратник не впустил их, потому что бедуины держали в руках “грязные свитки”, исписанные к тому же не сирийскими, а еврейскими буквами. По совету того же монаха бедуины обратились к антиквару, который и предложил
им более высокую цену. Однако сделка эта не состоялась. Посланец митрополита Афанасия, разыскавший бедуинов, вернул двух из них в монастырь. Здесь они продали митрополиту пять рукописей на коже, взяв за них около 50 фунтов. Две из этих рукописей оказались впоследствии частями одного свитка — “Устава общины”. Так в руки митрополита попали четыре из семи ныне знаменитых рукописей, происходящих из первой Кумранской пещеры: 1) “Устав общины”; 2) комментарий на книгу пророка Хабаккука (Аввакума); 3) полный текст книги пророка Исайи. Четвертый свиток представлял собой слипшуюся массу неразвертывавшихся листов, и долгое время ученые полагали, что это арамейская книга под условным названием “Апокалипсис Ламеха” (имя этого библейского героя было прочитано). Ныне этот свиток успешно реставрирован, часть его дешифрована и опубликована под названием “Апокриф Бытия”, так как он содержит расширенный пересказ библейской кн. Бытия. Рукописи, принадлежавшие третьему бедуину, который отказался вернуться к митрополиту, впоследствии попали к профессору Сукенику.Договорившись с бедуинами, митрополит послал с ними своих людей для обследования пещеры. По словам митрополита, из-за невыносимого зноя и отсутствия достаточного запаса воды и пищи, его посланцы вернулись с пустыми руками. Имеются, однако, основания в этом сомневаться.
Бывший в то время директором Иорданской службы древностей археолог Л. Хардинг, раскапывавший пещеру, сообщил, со слов бедуинов, что “люди монастыря часто навещали пещеру, расширили нижний вход и усердно копали”. Нет сомнения, что в результате этих раскопок они нашли все куски, отпавшие от свитков, и добавочные важные отрывки.
После приобретения свитков митрополит, не знавший древнееврейского языка, пытался установить содержание и древность рукописей. Первым компетентным человеком, которому митрополит показал рукописи, был случайно гостивший тогда во французской археологической школе голландский ученый Ван дер Плог. Директор этой школы, известный археолог и библеист Ролан де Во, находился в это время в Париже.
Во время своего визита к митрополиту Афанасию в августе 1947 г. Ван дер Плог сразу же определил показанную ему рукопись как книгу пророка Исайи. По непонятным причинам Ван дер Плог не проявил тогда более живого интереса к рукописям. Следует, однако, отметить, что Ван дер Плог был первым ученым, правильно определившим содержание рукописи. В дальнейшем это же сделали независимо друг от друга Сукеник и Тревер.В сентябре того же года митрополит показал одну из рукописей антиохийскому патриарху. По мнению патриарха, возраст этого свитка не превышал 300 лет, тем не менее он посоветовал митрополиту обратиться к ученому гебраисту из Бейрутского университета. Ученого этого в Бейруте тогда не оказалось, и митрополит вернулся домой ни с чем. Однако он продолжал свои усилия, проявив большую целеустремленность, несмотря на расхолаживавшие его обстоятельства. Так, один археолог, член сиро-христианской общины, занимавший видный пост в отделении древностей тогдашней английской администрации Палестины, уверял митрополита, что тот безполезно тратит своё время на свитки, не стоящие стертой монеты. Другой ученый, Векслер, которому митрополит показал свитки, высказал предположение, что свитки — вышедшие из употребления современные тексты Священного Писания одной из бедных синагог. При этом Векслер указал пальцем на стол, на котором лежали свитки, и сказал митрополиту: “Если бы этот стол был ящиком, и если бы он был наполнен монетами достоинством в фунт, их сумма не достигла бы действительной стоимости свитков, если они на самом деле столь древние, как Вы полагаете”.
Наконец, в октябре 1947 г. врач Морис Браун, случайно узнавший о свитках во время делового визита к митрополиту, позвонил в Иерусалимский университет. Два библиотекаря, направленные университетом, не смогли разобраться в содержании рукописей и отметили, что в данном случае требуется более квалифицированная экспертиза. Экспертиза была отложена, так как специалист в этой области проф. Э. Л. Сукеник находился тогда в длительной заграничной командировке. Прошло еще около четырех месяцев, проведенных митрополитом в бездействии, пока он связался со специалистами из американской востоковедной школы.
Тем временем оставшаяся у бедуинов часть рукописей попала в руки к вернувшемуся в Иерусалим проф. Сукенику, сыгравшему большую роль в установлении истинного значения новооткрытых рукописей. 25 ноября 1947 г. один иерусалимский торговец древностями по телефону вызвал Сукеника к границе, отделявшей старый и новый город, и через забор протянул ему кусок кожи, исписанный квадратным еврейским письмом. Он же сообщил Сукенику слухи о находке бедуинов. Письмо, которым был выполнен фрагмент, сразу напомнило Сукенику знаки надписей на оссуариях, находимых в Иерусалиме и его окрестностях, начиная с середины XIX в., и датируемых столетием, предшествовавшим восстанию 66 — 73 г. н. э. Сукеника поразило то, что эти письмена, хорошо знакомые по различным надписям, никогда раньше не встречались ему написанными чернилами на коже и пергамене. Всё это говорило в пользу большой древности рукописей. 29 ноября Сукеник вместе с антикваром совершил крайне рискованное путешествие в Вифлеем к тому самому торговцу, к которому бедуины обратились со своими рукописями впервые и который тогда отказался уплатить за них спрошенную ими минимальную цену. Теперь в его руках оказалась та часть рукописей, которую один из бедуинов в своё время не отнес митрополиту. Торг велся по обычаям Востока. Чтобы не обнаружить своей заинтересованности, “стороны” вели длительный разговор о погоде, о здоровье и тому подобных безделицах, и лишь затем, точно не придавая этому особого значения, перешли к рассмотрению рукописей и двух глиняных сосудов, в которых предположительно хранились рукописи и которые Сукеник тут же датировал эллинистически-римским периодом. В результате “негоциации” Сукеник приобрел три рукописи
4 и сосуды, с которыми благополучно вернулся домой.Вскоре после этого один из сотрудников библиотеки, в своё время посетивших монастырь св. Марка, рассказал Сукенику о рукописях, находящихся в распоряжении митрополита, по словам которого они будто бы найдены в библиотеке монастыря. Сообщение о “находке” в библиотеке монастыря заронило в Сукенике сомнение, и в то же время его озарила догадка, не являются ли рукописи, приобретенные им, и те, которые хранятся у митрополита, частями одной и той же “генизы”. Однако напряженные политические условия, существовавшие тогда в Иерусалиме, разделенном на два враждующих лагеря, сделали тщетными все его усилия связаться с митрополитом. В конце января 1948 г. Сукеник неожиданно получил письмо от члена сиро-христианской общины Антона Кираза, на участке которого Сукеник в своё время производил археологические раскопки. От имени митрополита Кираз просил о свидании с Сукеником и назначил местом встречи участок нейтральной территории. Ночью, при свете карманного фонаря, Сукеник рассмотрел показанные ему рукописи и сразу же определил текст книги пророка Исайи. Остальные две рукописи были частями свитка “Устава”. Сразу же купить эти свитки Сукеник не мог из-за отсутствия у него денег. Впрочем, неизвестно, входила ли продажа рукописей Сукенику в намерение митрополита, желавшего лишь воспользоваться авторитетной консультацией. Как бы то ни было, Кираз доверил ему рукописи на три дня для более детального обследования. В условленный срок они встретились вновь, и
Сукеник вернул Киразу рукописи, из которых он успел сделать обширные выписки. Кираз обещал Сукенику организовать в скором времени свидание митрополита с ректором университета для переговоров о покупке рукописей, находившихся в распоряжении митрополита. Время шло. Никаких известий ни от Кираза, ни от митрополита Сукеник не получал. Не теряя времени, он работал над расшифровкой приобретенных им рукописей. В октябре 1948 г. он опубликовал свой первый выпуск с обзором рукописей под названием “Укрытые свитки”, вып. 1. Второй выпуск под тем же названием вышел в 1950 г.Между тем митрополит связался с американской Школой восточных изследований, и судьба рукописей была решена. 18 февраля 1948 г. молодому ученому Джону Треверу, замещавшему временно отсутствовавшего директора Школы восточных изследований в Иерусалиме Миллара Бэрроуза, позвонили из монастыря св. Марка и сообщили, что в библиотеке монастыря найдены рукописи, якобы не внесенные в своё время в каталог, и предложили ознакомиться с ними. На следующий день два монаха принесли в школу пять рукописей и показали их Треверу. Хотя Тренер с первого взгляда и не мог определить содержание и древность свитков, однако он сразу же был охвачен понятным волнением изследователя. Даже беглое сличение рукописей с оказавшимися под рукой еврейскими рукописями IX в. н. э.,
из “Кодекса Британского музея”, показало большую древность принесенных рукописей. К еще более поразительным результатам привела счастливая догадка о необходимости сличить рукописи с папирусом Нэш (папирус назван по имени английского археолога В. Л. Нэш, приобретшего его более пятидесяти лет тому назад у египетского антиквара). Папирус Нэш состоит из двадцати четырех строк, содержащих текст декалога (т. е. “десяти заповедей”) и молитвы “шема”. До кумранских открытий он был наиболее древним из дошедших до нас рукописным памятником, содержащим библейские тексты на еврейском языке. Датируется он по-разному: от II в. до н. э. до III в. н. э. Во всяком случае, он древнее другого папирусного отрывка, открытого знаменитым египтологом Флиндерсом Петри и датируемого III в. н. э. Сличение монастырских рукописей с факсимиле папируса Нэш сразу же показало Треверу бросающееся в глаза сходство в начертании знаков и всего строя письма этих рукописей. На следующий день Треверу удалось добиться от митрополита Афанасия разрешения на фотографирование рукописей и последующее их опубликование. Тревер убедил митрополита в выгодности немедленной публикации факсимиле для увеличения рыночной стоимости рукописей, сославшись при этом на известный случай с так называемым “синайским кодексом” греческого текста Библии, датируемым IV в. н. э. и хранящимся ныне в Британском музее. В знак взаимного доверия Треверу были сообщены истинные обстоятельства приобретения рукописей, а Тревер, в свою очередь, разъяснил митрополиту, что по существующим законам все предметы древности, находимые на территории страны, в данном случае — Иордании, принадлежат государству. Надо полагать, что последнее обстоятельство еще в большей мере склонило митрополита к деловому соглашению с американской школой. Разрешив фотографирование рукописей, митрополит предоставил американцам право публикации текстов и факсимиле в течение трех лет, выговорив себе при этом право на 50% доходов от публикации. Заметим, между прочим, что издание двух томов с текстами и факсимиле трех рукописей обошлось в восемь тысяч долларов. На долю митрополита выпал “гонорар” в сумме трехсот долларов. Однако позднее, как мы увидим, рукописи принесли ему большую материальную выгоду.Определив в одном из свитков текст книги пророка Исайи и установив с помощью папируса Нэш большую древность этих рукописей, Джон Тревер в сотрудничестве с другим молодым американским ученым Уильямом Браунли стали с лихорадочной быстротой фотографировать рукописи, преодолевая всяческие затруднения, связанные с частыми перерывами в подаче электрического тока и отсутствием фотоматериалов. Сразу же после окончания фотографирования свитка Исайи Тревер послал один из отрывков известному востоковеду профессору В. Олбрайту и 15 марта 1948 г. получил от него поздравительную телеграмму следующего содержания: “Шлю мои сердечные поздравления в связи с величайшим из сделанных в новое время открытием рукописей. Я не сомневаюсь, что эти рукописи древнее папируса Нэш... Я склоняюсь к датировке их первым веком до нашей эры... Действительно поразительное открытие... К счастью, не может быть даже тени сомнения в подлинности рукописей”.
К этому времени Тревер и Браунли завершили фотографирование и определение еще двух произведений. В одном из них, состоявшем из двух рукописей, соединенных Тревером на месте разрыва, оказался знаменитый ныне “Устав” кумранской общины, в другом был комментарий на текст пророка Хабаккука (так называемый “Пешер Хабаккук”), древнейший из дошедших до нас мидрашей, т. е. истолкований библейских книг. Последняя, пятая рукопись из-за крайне плачевного её состояния не могла быть тогда же развернута и прочтена
5. 18 марта 1948 г. митрополит санкционировал предложенный М. Бэрроузом (к тому времени он вернулся из Ирака и взял руководство по изданию рукописей в свои руки) текст первой публикации об этом открытии, а 25 или 26 марта, по совету американцев, митрополит тайно переправил рукописи за границу. В январе 1949 г. митрополит оказался в США с рукописями, которые он поместил на хранение в сейфе одного из банков Нью-Йорка. Следует отметить, что летом 1948 г. в ходе военных действий в период палестинской войны 1948-1949 гг. монастырь св. Марка сильно пострадал от бомбардировки и пожара. Рукописям действительно угрожала большая опасность. В конце марта — начале апреля 1948 г. Тревер, Браунли и Бэрроуз выехали из Иерусалима в США, где приступили к дешифровке текстов и подготовке их к печати. В апреле же появились первые газетные сообщения, притом противоречивые, о находке рукописей.В 1948-1950 гг., как было указано, Сукеник дешифровал и издал тексты трех приобретенных им рукописей в названных выше двух выпусках “Укрытых свитков”, включивших также дешифрованные им главы 42-43 кн. Исайи из рукописей митрополита. В сентябре 1948 г. появились первые статьи Тревера и Бэрроуза, посвященные рукописям. В 1950-1951 гг. Бэрроуз, Тревер и Браунли издали два тома текстов и факсимиле трех дешифрованных ими свитков: “Устав”, “Комментарий на Хабаккука” и кн. Исайи. Вслед за этими публикациями, а также изследованиями и высказываниями Бэрроуза, Гинзберга, Бирнбаума, Сегала, Тревера, Браунли и других специалистов, начался не прекращающийся до сих пор поток монографий, статей и изследований.
Обратимся к дальнейшим “злоключениям” и судьбе первых семи знаменитых ныне свитков. Как было сказано, прибыв в США, митрополит Афанасий положил рукописи в сейф одного из банков, рассчитывая продать их за миллион долларов! Чтобы не понизить цены на все четыре свитка, митрополит отказался продать отдельно четвертый, еще неизданный свиток, известный в то время под условным названием “Апокалипсис Ламеха”. В течение нескольких лет митрополиту не удавалось найти подходящего покупателя для столь дорого оцененных им свитков. Предсказания Тревера не сбылись. По-видимому, опубликование текстов факсимиле возымело обратное действие и понизило рыночную стоимость рукописей. 1 июня 1954 г. на 14-й странице “Уолл-Стрит Джорнэл” было помещено кратенькое анонимное объявление о продаже четырех свитков рукописей Мертвого моря. Извещенный об этом одним журналистом, случайно оказавшийся в Нью-Йорке, профессор Ядин, сын покойного профессора Сукеника, приобрел эти свитки для Иерусалимского университета за 250 тыс. долларов.
Пока четыре свитка в ожидании покупателя находились в сейфе одного из Нью-Йоркских банков, не прекращалась работа по их расшифровке, изданию и изследованию на основании сделанных фотографий. В то же время бедуины и археологи развили энергичную деятельность по разысканию новых пещер с рукописями. Были все основания полагать, что эти поиски увенчаются успехом. Дело в том, что открытия рукописей напомнили ученым о давно выпавших из поля зрения разрозненных сообщениях античных и средневековых авторов о находках в этом же самом районе, у Мертвого моря, греческих и еврейских рукописей и об обитавшей там некогда “пещерной секте”.
Так, один из отцов церкви Ориген Александрийский (185-254) в 217 г. нашел вблизи Иерихона рукописи на еврейском и греческом языках, в том числе греческую версию книги Псалмов, отличавшуюся от текста Септуагинты
6. Эту версию Ориген включил в свою, к сожалению, полностью до нас не дошедшую, “Гексаплу”, т. е. свод библейских книг, состоящий из шести параллельных текстов: традиционного еврейского текста, греческих переводов Библии и обнаруженного Оригеном текста. По словам Оригена, шестой извод найден вместе с другими еврейскими и греческими книгами в глиняном сосуде возле Иерихона в правление Антонина, сына Севера, т. е. императора Каракаллы (211-217). Об этом же сообщает в “Церковной истории” (VI, 16) один из виднейших отцов церкви Евсевий Кесарийский (264-340). Когда после открытия первой пещеры вспомнили о находках Оригена, некоторые ученые предположили даже, что найденные в первой пещере светильник римского времени и глиняный сосуд были оставлены там самим Оригеном!Профессор Отто Эйсфельдт
7 обратил внимание на другой крайне интересный факт. До нас дошел текст письма, направленного около 800 г. н. э. несторианским (сирийским) митрополитом Селевкии Тимофеем I (726-823) митрополиту Сергию Эламскому. В этом письме Тимофей сообщает о находках в скале около Иерихона еврейских рукописей. Он пишет: “Я узнал от некоторых иудеев, которые в это время перешли и были приняты в лоно христианской веры, что приблизительно десять лет тому назад (т. е. около 790 г. — И. А.) в помещении, высеченном в скале возле Иерихона, был обнаружен ряд книг. По словам этих иудеев, собака одного охотника-араба прыгнула во время охоты в пещеру и не выходила оттуда. Хозяин собаки пошел вслед за ней, и перед ним открылось помещение, в нишах стен которого было спрятано большое число книг. Вернувшись в Иерусалим, охотник рассказал о происшествии иудеям, множество которых поспешило к этому месту, где нашли библейские и другие книги, написанные еврейскими письменами. А так как среди них (т. е. прозелитов, обращенных в христиан. — И. А.) нашелся также сведущий в писании, я спросил его относительно ряда стихов, приписываемых Библии и цитируемых в Новом завете, но отсутствующих в списках библейского текста, как у иудеев, так и у христиан. На этот мой вопрос он ответил положительно и указал на возможность нахождения этих цитат во вновь обнаруженных книгах. Услышав это из уст вновь обращенного, — а его товарищи, допрошенные мною в его отсутствие, определенно подтвердили это известие, — я написал об этом его высокопреосвященству Гавриилу и митрополиту Дамасскому и просил их направить за этими книгами и убедиться, находится ли в них стих “что назореем будет назван”8, а также другие стихи, цитируемые в Новом Завете и приписываемые Библии, но тем не менее отсутствующие во всех пророческих книгах... Так сообщил мне этот иудей: “Среди этих книг мы нашли также свыше двухсот псалмопений Давида”, и в связи с этим я также писал им (т. е. названным выше лицам. — И. А.). К моему сожалению, я не получил от них никакого ответа на мои письма, и нет у меня подходящего человека, которого я мог бы направить. Это дело огнем горит в моем сердце и пожирает мои кости”9.В этом письме митрополита Тимофея I обращает на себя внимание поразительное сходство в деталях с обстоятельствами первой находки рукописей в пещере у Мертвого моря. Это сообщение Тимофея I представляет значительный интерес. Прежде всего, становится ясным, что до Мухаммеда эд-Диба и современных археологов рукописи, спрятанные кумранской общиной в пещерах в окрестностях Мертвого моря, извлекались в разное время на протяжении многих веков, начиная от Оригена, засвидетельствовавшего этот факт. По всей вероятности, не все случаи находок были засвидетельствованы и не все свидетельства такого рода до нас дошли. Приведенные сообщения Тимофея не менее важны для изучения процесса формирования караитства
10 и влияния на него кумранских рукописей. Так, несколько проясняется судьба загадочного “Дамасского документа”, найденного в генизе Каирской синагоги в списке XII в. среди других караитских сочинений, а также среди кумранских рукописей. Об этом документе у нас будет речь впереди.В непосредственной связи с сообщением Тимофея находится крайне интересное свидетельство известного караитского писателя Киркисани (Ya'qub Al-Qirqisani), жившего столетием позднее Тимофея, в первой половине X в. В своей “Истории иудейских сект” Киркисани сообщает о существовании в I в. до н. э. так называемой “пещерной секты”. “Около этого времени, — писал Киркисани, — там появилось учение секты, называемой пещерной (
al-magaria). Такое наименование эта секта получила потому, что её религиозные книги были обнаружены в пещере (magar)”11. Значение выражения “около этого времени” выясняется из того, что приведенное сообщение Киркисани помещено между рассказом о фарисеях, саддукеях и боэтусеях и рассказом о Христе. Вслед за сообщением о “пещерной секте”, Киркисани продолжает: “Вскоре там появился Иешуа, который, по словам раввинов, был сыном Пандиры; он известен как Иисус, сын Марии. Он жил в дни Иешуа, сына Перахии, о котором говорят, что он был дядей Иисуса со стороны матери. Это произошло в царствование Августа Цезаря (т. е. 30 г. до н. э. — 14 г. н. э. — И. А.), императора Рима, т. е. в период второго храма”12. Сообщение Киркисани дает косвенное свидетельство существования “пещерной секты” в районе Мертвого моря в I в. до н. э. и позволяет, таким образом, связать найденные сейчас рукописи с этой именно сектой. Кроме того, сообщение Киркисани раскрывает источник близости между идеологией кумранской общины и караитством, в частности оно удовлетворительно объясняет факт нахождения одной из кумранских рукописей в более позднем списке среди караитских рукописей Каирской генизы, обнаруженной в 1896 г.Наконец, к тому же, по-видимому, источнику, каким пользовался Киркисани, восходят упоминания о “пещерной секте”, у среднеазиатских ученых средневековья Аль-Бируни (X-XI вв.) и Шахрастани (XI-XII вв.). Согласно Шахрастани, “пещерная секта” процветала за четыреста лет до ересиарха Ария. Поскольку наибольшая известность Ария падает на время Никейского собора 325 н. э., то и это косвенное свидетельство указывает на I в. до н. э., как на время расцвета деятельности “пещерной секты”.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1
W. H. Вгоwn1ee. Muhammad ed-Deeb's Own History oi Ms Scroll Discovery.“Journal of Near Eastern Studies”, 1957, 16, № 4, p. 236-239.2
Сомнения в точности сведений, приводимых в этом рассказе, высказал Р. де Во. См. R. dе Vauх. Les manuscrits de Qumran et.1'archeologie. RB, 1959, 66, № 1, p. 88-89, n. 3.3
Согласно сирийской легенде, монастырь св. Марка находится на участке дома апостола Марка, в котором происходила последняя трапеза Христа с его учениками — “тайная вечеря”.4
Эти три рукописи известны под условными названиями: свиток “Гимнов” (1QH), свиток “Войны” (1QM) и неполный список кн. Исайи (1QIsb). Q — первая буква слова Qumran, в районе которого находятся пешеры с рукописями.5
Условные обозначения этих четырех произведений следующие: Устав — 1QS; комментарий на кн. Хабаккук — 1Qp. Hab.; кн. Исайи — 1QIsa ; Апокриф Бытия — 1Q Арос.9
Септуагинта, или перевод семидесяти, — греческий перевод Библии, сделанный в Египте в III-II вв. до н. э.7
О. Еissfe1dt. Der Anlass zur Entdeckung der Hohle und ihr ahnliche Vorgange aus alterer Zeit. “Theologische Literaturzeitung”. 1949, 74, Sp. 597-600.8
В синодальном переводе Матф. 2, 23 после слов “что он назореем наречется”, имеется ссылка на кн. Судей 13,5. В указанном месте кн. Судей мы читаем: “Так как назорей (nezir) Божий будет этот юноша от самого чрева”, а не “назореем будет назван”, как это место цитируется в Евангелии.9
Цитирую по кн. Ядина (Y. Yadin. Hmgylwt hgnwzwt mmdbr yhwdh, Tel-Aviv, 1957, p. 89-90). Об изданиях текста письма см. “Discoveries in the Judaean Desert”, I, 1955, p. 88, n. 4.10
Караиты (или караимы) — иудейская секта, возникшая в VIII в. н. э. в Передней Азии и распространившаяся затем в Египте, Испании, Крыму, Польше, Литве. Как указывает само название секты “сыны Библии” (bene miqra), караиты признавали только Библию и отвергали Талмуд и более поздние раввинские установления.11
L. Nemoу. Karaite Anthology. Translated from Karaite Sources. New Haven, 1955, p. 50.12
Там же, стр. 50-51.
< в оглавление | на главную | назад | далее >