Письмо первое

Сенека Павлу – радоваться!

Я думаю, Павел, что тебя известили, что вчера мы с нашим Лукилием беседовали о твоих писаниях[1] и о прочих вещах. С нами вместе были некоторые из твоих учеников; ибо когда мы пошли в саллюстиевы сады[2], встретившись с нами, они, уже выходя, присоединились к нам. Разумеется, мы хотели, чтобы и ты был тут, и хочу, чтобы ты это знал. Прочитав твое писаньице, то есть когда мы прочли те послания, которые ты создал в некоем городе, управляющем провинцией, и излагающие дивное увещание к нравственной жизни, мы вдоволь испытали утешение. Этот смысл, я полагаю, сказан не тобою, но через тебя. Столь велик предмет сих вещей и столь велико благородство, тебя просвещающее, что я думаю, всего времени жизни человечества едва станет, чтобы достичь этого. Будь здоров, брат, чего тебе очень желаю.

Письмо второе

Павел Сенеке – радоваться!

Я получил вчера твое радостное письмо, ответить на которое смог бы сразу же, если бы при мне находился юноша, которого я бы послал к тебе. Ты ведь знаешь, когда и через кого и в какое время кому что надлежит давать и передавать. Поэтому прошу тебя, не считай себя в пренебрежении, когда я смотрю на достоинство лица, но от того, что ты где-либо пишешь, что мои письма приняты вами хорошо, я считаю себя счастливым от суждения такого мужа. Ты ведь, цензор, философ[3], учитель столь великого владыки всего мира, говоришь это только тогда, когда говоришь правду. Желаю тебе долго здравствовать.

Письмо третье

Сенека Павлу – радоваться!

Я упорядочил некоторые писания[4] и внес в них подразделения; я готовлю их для прочтения кесарю, и если он воспримет их благоприятно и по-новому, может быть, и ты окажешься здесь. Если же нет, я назначу тебе другой день, и мы вместе займемся этим. И если бы мне удалось, прежде чем я представлю ему это писание, поговорить с тобою (если бы только это можно было сделать безопасно), дабы ты знал, что тобою не пренебрегают. Будь здоров, дражайший Павел.

Письмо четвертое

Павел Аннэю Сенеке – радоваться!

Каждый раз, когда я получаю твои письма, я думаю о тебе, как будто ты рядом, и именно то, что ты всегда с нами. Так, как только ты решишь придти, мы вместе рассмотрим подробно. Желаю тебе доброго здоровья.

Письмо пятое

Сенека Павлу – радоваться!

Весьма отяготил нас твой уход. Что такое? Какая причина удалила тебя? Если это негодование господина[5] оттого, что ты отступил и других отвлек от древних обычаев поклонения, представится случай просить, чтобы он не счел за пустяк разобрать это дело. Будь здоров.

Письмо шестое

Павел Сенеке и Лукилию – радоваться!

То, о чем ты писал мне, нельзя изложить тростью и чернилами, ибо одно записывает и обозначает нечто, а другое являет с очевидностью; тем более, что я знаю, что среди вас, как и у нас и среди нас, есть те, кто нас понимает. Всем надлежит принять почесть, и тем большую, чем меньше они ищут случая отличиться. Если перед кем мы явили терпение, тех мы прежде всего неким образом одолели, если те обладали какою-либо властью.

Будьте в добром здоровье.

Письмо седьмое

Аннэй Сенека Павлу и Феофилу – радоваться!

Признаюсь, что во благо мне было чтение твоих посланий, которые ты посылал Галатам и Коринфянам в Ахайю; и да будем мы жить друг с другом, чтобы с божественною любовью устраивать всё по ним. Ибо Святой Дух выражает возвышенный, превосходный и достойный поклонения смысл через тебя и превыше тебя. И мне хотелось бы, чтобы когда ты высказываешь высочайшее, величие этого не страдало от неправильности речи.

И чтобы мне, брат, не скрыть от тебя что-либо или не остаться в чем-либо должным, признаюсь, что Август был увлечен твоими суждениями; прослушав их достойное начало, он сказал так: «стоит восхищаться тем, что высказывается и вряд ли оно не от правильного внушения». Я отвечал ему, что в обычае у богов вещать устами невинных, а не тех, кто может как-нибудь исказить учение; и привел ему пример Ватиния, человека деревенского, которому явились два мужа на Реатиновом поле, назвавшиеся после Поллуксом и Кастором. Кажется, это его достаточно вразумило. Будь здоров.

Письмо восьмое

Павел Сенеке – радоваться!

Хотя я и знаю, что кесарю весьма нравятся наши дела, все же если когда они ему перестанут нравиться, позволь мне сказать не в урон тебе, но в наставление. Я думаю, что ты поступил опасно, когда захотел довести до его сведения то, что противно его обычаям и поведению; поскольку он почитает богов народов, то я не знаю, отчего ты захотел, чтобы он это узнал, разве только, полагаю, из премногой любви ко мне. Прошу тебя, в будущем не делай этого. Ибо следует опасаться того, чтобы из любви ко мне ты не уязвил госпожу. Хотя её обида не причинит вреда и не продлится долго, а если же её не будет, то и пользы тоже не будет. Если она – царица, она не возмутится; если только женщина – обидится. Многого тебе здоровья.

Письмо девятое

Сенека Павлу – радоваться!

Я знаю, что ты взволнован не столько из-за себя самого письмом, которое я написал тебе о чтении твоих посланий кесарю; ибо самая природа вещей, которые отвлекают ум этого человека от всякого правого искусства и обычая, такова, что я сегодня уже не удивляюсь, имея к тому же много вернейших свидетельств этому. Следовательно, будем делать по-новому; а если сделалось что легко в прошлом, ты даруешь прощение.

Посылаю тебе книгу о словесном изобилии. Будь здоров.

Письмо десятое

Павел Сенеке – радоваться!

Всякий раз, когда я пишу тебе, ставлю своё имя перед твоим, совершая тяжелый проступок, несовместимый с правилами моего служения. Мне же надлежит, как я часто утверждал, быть всем для всех, и соблюдать по отношению к тебе те почести, которые римский закон предоставляет сенату, то есть закончив чтение письма, встать на последнее место, чтобы не показаться нелепо и безобразно жаждущим собственного разсуждения. Будь здоров, благочестивейший учитель.

Дано на пятую из календ июля; Нерона, четвертый раз, и Массала консулов.

Письмо одиннадцатое

Сенека Павлу – радоваться!

Приветствую тебя, дражайший Павел. Если ты, муж столь великий и избранный на то, чего мне никак не высказать, присоединяешься ко мне и моим увещаниям, более того, прилепляешься к ним нуждою, твоему Сенеке только прибудет. Ты же, будучи главою и вершиною всех возвышенных устремлений, не захочешь ли радоваться тому, что я буду близок тебе настолько, что буду тобою считаться вторым? Вряд ли для тебя начало письма кажется настолько проявлением недостоинства, что ты словно бы искушаешь меня, высмеивая, тем более, что ты знаешь, что ты – римский гражданин. Ибо мне хочется быть для тебя тем, чем ты являешься для меня. Будь здоров, дражайший Павел.

Дано на десятых календах апреля; Апрониана и Капитона консулов.

Письмо двенадцатое

Сенека Павлу – радоваться!

Приветствую тебя, дражайший Павел. Уж не думаешь ли ты, что меня не печалит и не ввергает в скорбь то, что ваша невиновность подвергается страданиям оттого, что весь народ вас считает так открыто и так жестоко виновными, полагая, что ущерб городу вышел от вас? Но перенесем спокойно и приспособимся к тому, что дано судьбою, доколе непобедимое блаженство не положит конец злу. И в прежние века погибли Македонец, сын Филиппа, Перс Дарий и Дионисий, а в наш век – Гай Цезарь[6], имевшие возможность делать, что хотели. Отчего город Рим часто терпит пожары, и так явно. Но если бы человеческое смирение могло назвать причину этого и говорить об этом безопасно, все бы давно всё увидели.[7] Христиане и иудеи обычно претерпевают казни как виновники пожаров. Им же является этот гуляка, для которого наслаждение – кровожадность, а ложь – покрывало, предназначенный своему времени; и также как один Лучший и Главный был предан за многих, так и этот обречен сожжению на огне за всех. Сто тридцать два дома, четыре инсулы[8] сгорели за шесть дней. На седьмой наступила остановка. Весьма желаю тебе, брат, доброго здоровья.

Учитывая пятую из календ апреля; Фругия и Вассы консулов.

Письмо тринадцатое

Сенека Павлу – радоваться!

Приветствую тебя, мой дражайший Павел. Ты складываешь весьма многие из твоих писаний иносказательно и загадочно. И поскольку тебе дана такая сила над вещами и в служениях, их следует украшать не сочетаниями слов, но особым почитанием. Не смущайся тем, что я тебе часто повторяю: многие, делающие так, искажают смысл и отнимают силу у вещей. Конечно, ты согласишься с моим стремлением соблюдать правильность латинской речи, придавать словам достойный вид, чтобы благородному служению получить от тебя достойное одобрение. Будь здоров.

Дано в день перед нонами июня; Льва и Сабина консулов.

Письмо четырнадцатое

Павел Сенеке – радоваться![9]

По твоей тщательности тебе открыто то, что Божество дарует немногим. Я уверен, что сею весьма крепкое семя на уже плодородном поле, не материю, что видится растлеваемою, но слово прочное, исходящее от Бога восходящего и пребывающего вовек. Тому, чего достигла твоя рассудительность, надлежит пребывать неослабно. Обряды народов и иудеев почитай для себя необходимым избегать. Стань новым созидателем, являя Иисуса Христа в безупречных изящных похвалах. Премудрость, которую ты стяжал почти в совершенстве, внушай царю и его домашним, а также твоим друзьям. Убеждать их будет тяжело и малоуспешно, ибо большинство из них очень слабо поддаются твоим увещаниям, которыми складно подается жизненное слово Божие, и в душе, устремленной отсюда к Богу, новый нетленный человек. Будь здоров, дражайший для нас Сенека.

Дано на календы августа; Льва и Сабина консулов.

ПРИМЕЧАНИЯ :

[1] Apographis. Иными издателями (de Lefebvre d’Etaples) принимается чтение apocryphis.

[2] Известны также по Тациту (Ann. XIII, 47).

[3] Буквально sophista.

[4] Имеются в виду писания апостола.

[5] Комментаторы предлагают здесь исправление: dominae (госпожи) вместо domini (господин). Ибо известно неравнодушное отношение Поппеи Сабины к иудаизму, в отличие от самого Нерона.

[6] Скорее всего, по мнению публикаторов, здесь имеется в виду Гай Цезарь Калигула.

[7] Вариант по иной рукописи: immunes omnino viderentur – «всеми бы безопасно узрелось».

[8] Лат. «отдельно стоящий дом (предназначавшийся для сдачи внаем квартирантам)», «доходный дом».

[9] Вариант одной из рукописей: «Seneca Paulo apostolo» – Сенека апостолу Павлу.